Мама. Папа. Я - Малкольм Даффи

– Да, пройдемся маленько.

Ничего себе маленько. Мы вылезли из машины и начали восхождение. Тропинка становилась все круче и круче, и на некоторых участках мне приходилось ползти на четвереньках, по-медвежьи.

– Где тут подъемник?

– Подъемники только для детей и бабушек.

Остаток пути я осилил молча. Не мог говорить. Этот холм у меня последний кислород отнял.

Прошло никак не меньше нескольких веков, прежде чем мы наконец достигли вершины. Я запыхался и дышал, как Адам Купер на физкультуре, а он самый толстый парень во всей школе.

– Ну вот, – сказал Стиви, широко улыбаясь. – Мы на вершине холма Кэркеттон. Как тебе вид?

Я не шибко понимаю в видах, но честно признаюсь, оттуда вид открывался впечатляющий.

– Отпадно, – сказал я.

Ветрище дул страшный. Если подставить лицо, казалось, что тебя хлещут по щекам невидимые руки.

– Отсюда видно Эдинбургский замок, залив Ферт-оф-Форт, а вот тот большой холм – это Трон Артура.

– Кто такой Артур?

– Без понятия, но зад у него, по всему видать, был здоровенный.

У Стиви бывают проблески чувства юмора, ага.

– Наверное, на санках с него классно кататься, – сказал я.

– Ага, и до снега уже недолго осталось.

Тут я заметил горку камней. Решил взять один на память. Сувенирчик, чтобы маленько вспоминать поездку, как сказал бы папа. Потом мы рассматривали вид с холма. И больше ничего. Нечего особо делать, когда забрался на вершину холма. Ни тебе магазинов, ни футбольных полей, ни кинотеатров. Один только вид кругом.

Мы стали медленно спускаться, и меня как в бок кто-то толкнул, что я что-то забыл. Поскальзываясь чуть ли не на каждом шагу, мы вышли к центру зимних видов спорта. Лучше бы назвали его центром коврового покрытия. Посетители слетали на лыжах вниз по ковровому покрытию.

– Можно мне попробовать?

– Нет, пока за тебя отвечаю я, ногу ты ломать точно не будешь.

Иногда Стиви бывал реально строгим, как папы некоторых моих товарищей. Несмотря на то что он никогда по-настоящему не был отцом, Стиви будто бы знал, что нужно делать. По-моему, из него получился бы клевый папа, если бы он на это решился.

Мы посмотрели на лыжников и пошли в кафе. Никогда так часто в кафе не ходил. Стиви купил мне банку газировки, а себе чашку кофе. Мы сели на улице на деревянной террасе, защищенной от ветра. Потом Стиви сказал мне кое-что. То, чего я от него в жизни не ожидал.

– Знаю, это, наверное, странно звучит, Дэнни, но в душе я рад, что ты приехал. Я иногда думал о том, каким ты вырос.

– Честно?

– Честно. Нечасто думал, но случалось. – Он замолчал. – О маме твоей я никогда не думал, а о тебе иногда да.

Эти слова заменяли собой объятие.

– Так ты что-то обо мне знал?

– Совсем чуть-чуть. Но имя твое я точно знал.

– Откуда?

– Сестра сказала. Я бы лично такое имя не выбрал.

– И что с ним не так?

– Да все так. Просто если бы у меня сейчас родился сын, я бы дал ему какое-нибудь старинное шотландское имя, типа Фрэзера, Малкольма или Каллума.

Стиви сразу понял, что что-то не так. По моему лицу.

– Эй, ты что, Дэнни?

– Ты сказал «Каллум». Так его зовут. Каллум Джеффрис.

Думаю, Стиви понял, что проштрафился. Теперь мы были квиты. Я сказал «папа», он сказал «Каллум».

– Вставай, – сказал он. – Поехали обратно. Кажется, дождь начинается.

– Наверное, проще всего в Шотландии быть синоптиком, – сказал я. – Прогноз погоды до конца года – дожди. Спокойной ночи.

Стиви улыбнулся. И мы побежали к машине.

По пути домой на душе у меня было хорошо. Я думал о том, что сказал мне Стиви. О том, что он думал обо мне. Внутри от этого становилось тепло, как бывает, когда я вспоминаю об Эми.

Мы вернулись около пяти часов. Я вынес телефон на лестничную площадку и позвонил маме.

Как обычно, переживал, пока шли гудки.

– Алло.

– Привет, мам. Все норм?

– Да, все норм, – ответила мама, напирая на сленговое словечко.

– Как спина?

– Хорошо, Дэнни.

Я был рад, что с ней все хорошо. Рад, что она не напилась, как вчера. Рад, что все еще жива.

– Почему ты вчера выпивала?

– Тебя это не касается, – отрезала мама.

– Как это не касается? – тявкнул я в ответ. – Ты вообще-то моя мама. Или как?

Молчание.

– Что ты сегодня делал? – спросила она голосом, как у робота.

– Ты постоянно меняешь тему, мам. Неважно, что я сегодня делал. Важно, что он продолжает поднимать на тебя руку.

Еще более долгое молчание.

– Я сегодня гулял у озера, если тебе так интересно.

– И все?

– Потом маленько на холм поднимался.

Вот блин.

– Ты сказал «маленько», Дэнни?

Дважды блин. Соврать я не смогу. Она сразу услышит.

– Так в Шотландии говорят. С каких это пор ты разговариваешь как шотландец?

Ну же, мозг. Бесполезный комок слизи.

– Н-ну, у нас в классе есть мальчик из Шотландии. Видимо, от него нахватался.

– Это кто это?

Трижды блин.

– Новенький. Имя не запомнил.

Тупой ответ. Полный завал.

– А завтра вы что будете делать? – спросила мама.

Четырежды блин.

И зачем я пообещал маме звонить каждый вечер? Как ни позвоню, обязательно что-то плохое случается.

– Точно не знаю.

Молчание.

– Это все, чем мистер Болтун готов сегодня поделиться?

– Ага.

– Ну что же, тогда спокойной ночи, Дэнни. Добрых снов.

– Ага, и тебе.

Мама повесила трубку.

Впервые за неделю она не сказала, что любит меня. Я все это затеял ради нее, а она только к словам придираться может. У двери в подъезд стояло несколько мусорных бачков. Я их перевернул. Потом снял с одного из них крышку и швырнул ее куда попало. Она задела припаркованную на улице машину, и сработала сигнализация.

Я заскочил обратно в подъезд, захлопнул дверь и побежал по лестнице к квартире Стиви. Дверь в квартиру я тоже захлопнул.

Уф, уф, уф.

Стиви сидел на диване с чашкой чая.

– С тобой все хорошо?

Он заметил мои пылающие щеки и одышку.

– Ага, просто прекрасно.

Теперь я точно был самым главным в мире лжецом, где моя медаль?

Тридцать один

– Сегодня последний