Музыка и музыканты - Галина Яковлевна Левашева

Наверное, каждый из вас в раннем детстве играл в игру, которая называлась «Каравай». Помните, вы становились в круг, брались за руки и шли по кругу, а кто-то один стоял в центре, и ему вы пели:

Как на Сашино рожденье

Испекли мы каравай...

А потом показывали, какой «вышины», какой «низины», какой «толщины» и «ужины» был этот самый невероятный каравай. Затем Саша выбирал кого-то из вас; тот становился в круг, и все начиналось сначала.

Была и более сложная игра — «А мы просо сеяли». Для этого становились уже не в круг, а в две шеренги друг против друга, затем одна шеренга плавно, в ритме песни, шла навстречу другой.

А мы просо сеяли... —

пела первая шеренга и показывала, как они сеяли просо.

Вторая шеренга была настроена воинственно:

А мы просо вытопчем... —

грозились они и показывали, как именно будут топтать просо.

И все, о чем пелось в песне, все вы должны были показывать жестами, движениями.

И никто из вас не знал тогда, что игре, в которую вы играете, много сотен лет; сохранилась она с тех времен, когда такие вот песни-игры рассказывали порой не только о чем-то смешном и веселом, но и о сложных, трудных работах; о том, как косят, пашут, как прядут и ткут.

Эти песни-игры называются хороводами.

Конечно, танцем, как мы его сейчас понимаем, хороводы назвать трудно. И все же это танец. Почему? Да потому, что все движения в нем делаются под музыку, в том ритме и размере, в котором поется песня.

Потом песня и танец стали существовать не только вместе, но и в отдельности.

Если вы внимательно приглядитесь к танцам народов нашего Севера или народов Средней Азии, вы увидите, что и там движения очень часто рассказывают вам о каком-то трудовом процессе. Чукчи и ненцы, танцуя, показывают охоту или рыбную ловлю; узбеки и таджики — как они собирают хлопок или ткут ковры.

В Грузии танцуют старинный мужской танец, который называется «хоруми». Это танец «воинственный». Танцоры то подкрадываются к воображаемому врагу, то выслеживают его, выглядывая из-за невидимых скал, то бросаются в бой — и один из них падает раненый...

Как видите, таким танцам слова и не нужны. Тот, кто знает быт и обычаи того или иного народа, легко поймет, о чем рассказывают движения танца.

Есть и другие народные танцы. Гопак на Украине, молдавеняска в Молдавии, лезгинка на Кавказе. Сейчас их движения уже не рассказывают ни о чем определенном — просто люди веселятся. Однако вполне возможно, что этнографы могут и эти движения разгадать и объяснить, как объясняют происхождение национального орнамента. Нам с вами и в голову не придет, что повторяющийся зигзагообразный рисунок на узбекских или туркменских коврах изображает караван верблюдов, а вот ученые разгадали загадки орнамента. Так что очень может быть, что и танцевальные движения гопака, молдавеняски, камаринской тоже можно объяснить. Впрочем, это уже особая, большая тема. Нам же с вами важно сейчас то, что все эти танцы разные, а значит, и музыка у них тоже разная. Даже у одного и того же танца существует много музыкальных вариантов.

Что же важно в танцевальной музыке, что в ней самое главное?

Представьте себе, что заиграли какую-то пляску и вам нужно танцевать. К чему вы прежде всего прислушаетесь? К мелодии? Ничего подобного. Гопаков, например, существует несметное множество, и у всех мелодии разные. А танец — один, и танцуют его под все мелодии одинаково.

Ритм, друзья мои, ритмический рисунок музыки — вот что главное. Знаете ли вы, например, что такое там-там? Это музыкальный инструмент. Родом он из Африки и похож на наш барабан. На барабане нельзя сыграть мелодию, можно только отстучать ритм. Все это так. Но вот что пишет туркменский писатель, Берды Кербабаев, побывав в Гвинее:

«Одна из особенностей Конакри, да, пожалуй, и всей Африки — это звуки там-тамов... Своеобразные барабаны различных размеров и форм, они являются неотъемлемой принадлежностью жизни африканца. Как говорят, нет пустыни без песка, нет гвинейца без там-тама. Его голос бывает нежным и грозным, печальным и радостным, медленным и стремительным...

Вечером, когда солнце, скатившись с верхушек пальм в океан, возвещает конец рабочего дня, город становится подлинным царством там-тамов. Они звучат со всех сторон, смеются, упрашивают, приказывают, и кажется, что каждая частичка воздуха превратилась в маленький гулкий барабан. Ритм как будто монотонный, но прислушайся — и тебя ошеломит сверкающая палитра звуков, богатство нюансов... На зов там-тамов шли юноши и девушки, шли малые и старые. Сначала они просто слушали, а потом начиналась огневая африканская пляска — и поди попробуй различи, кто из танцоров юн, а кто «дедушка», как ласково называют здесь пожилых. Ойо, хе, ле, ле, ойо! — всех объединил, все возрасты уравнял там-там...»

Есть у писателя и такие слова о там-таме:

«Нам довелось слышать больше скачущие, бравурные звуки, и мы понимали: это гимн молодой свободе, это радость раскованных рук и раскованного духа».

Вот вам и барабан. Как видите, ритм — это тоже музыка, да еще какая выразительная. Под барабаны и бубны исполняются многие танцы и в нашей стране: грузинский «хоруми», о котором я вам уже говорила, узбекские, таджикские и другие танцы.

Итак, я сказала, что ритм — это главное в танцевальной музыке. Главное — да, но не единственное. Вы и сами знаете, как хороши зажигательные мелодии молдавеняски или чешской польки. А какое тончайшее, кружевное плетение мелодии мы слышим, когда следим за нашими русскими девичьими хороводами!

Однако мы заговорились, антракт уже кончился. Давайте смотреть второе действие, а разговор продолжим в следующем антракте.

Действие второе

С первыми аккордами оркестра поднимается занавес... Пестрая, нарядная толпа заполнила площадь. Пляшут все, только озорные мальчишки забрались на мраморную балюстраду, расселись там, как воробьи, и что-то высматривают в одной из улиц.

Кончился танец, и на площади появились Ромео и Меркуцио. Медленная, напевная тема. Мы уже слышали ее во время встречи на балу, и теперь понимаем, что Ромео рассказывает другу о своей любви.

Эту тему сменила другая. Как всегда, Меркуцио не может обойтись без насмешек. Об этом нам говорит и его музыка — ее всегда можно узнать по колючей, поддразнивающей интонации. Правда, здесь она звучит гораздо мягче и лиричнее — Меркуцио сочувствует другу и очень