Необычайные приключения Кукши из Домовичей - Юрий Петрович Вронский

Заезд следует за заездом. С каждым заездом увеличивается количество коней в упряжке, всё труднее возницам управляться с конями, всё жарче накаляются страсти зрителей. То и дело по трибунам прокатывается ужасающий рёв. Это ревёт ипподром, обладатель стотысячной глотки, ведь трибуны его вмещают сто тысяч человек!

В Царьграде четыре ипподромных общества – «голубые», «зелёные», «белые» и «алые», общества эти называются димами. Каждый дим содержит свои конюшни, своих коней и возниц, поэтому колесницы и одежды возниц окрашены в соответствующие цвета.

Различные димы, так же как и их сторонники, испытывают, конечно, различные чувства, ибо здесь радость и восторг одних неизбежно оборачивается досадой и разочарованием для других. Но ипподромная толпа все эти разнообразные чувства выражает одинаково – рёвом. Иногда страсти достигают такой силы, что враждующие димы бросаются друг на друга и происходит побоище. На этот случай какой-то предусмотрительный император выстроил стены, отделяющие арену от зрительских трибун.

Число коней в упряжке возрастает до семи. Взмокшие от пота возницы, и среди них молодой царь, напряжённо ждут знака, чтобы начать очередной заезд. В левую руку каждого возницы сходится пучок многочисленных вожжей, в правой он держит длинный извивающийся бич.

В это время световой вестник приносит сообщение, что сарацины вторглись в малоазийские владения империи. Протонотарий, один из высших чиновников государства, в смущении и страхе подходит к царю, чтобы сообщить ему печальную новость.

– Я должен передать твоей царственности, да продлит Господь твои дни, – говорит он, запинаясь, – передать твоей царственности донесение доместика схол[30]: сарацины опустошают Фракисию и Опсикий и приближаются к Малангинам…

– Как ты смеешь, – закричал на него царь, – беспокоить меня своими разговорами в такой важный момент, когда всё моё внимание сосредоточено на том, чтобы вон тот средний не перегнал левого!

Бедный протонотарий прикусил себе язык. Однако слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Тревожная весть мгновенно облетает трибуны, зрители уже не получают от состязаний прежнего удовольствия, увеселение непоправимо испорчено.

Взбешённый царь в тот же день отдаёт приказание уничтожить световой вестник и срыть маяк, стоящий в дворцовом саду.

Загадочное существо – человек. Про Кукшу не скажешь, что он испытывает священный трепет перед наместником Бога на земле, живущим среди сказочной роскоши. Кукша видел его размалёванным ночью в каталажке, где пристало находиться ворам и бездомным бродягам, а не помазанникам божиим. Кукше известно, как отец ромеев обошёлся со своей собственной матушкой и сёстрами. Ему жаль обречённой на разрушение башни, на которой отдыхают перелётные птицы по дороге в родные северные края. Он частенько дивится тому, как много глупого и подлого творится во дворце. И в то же время, когда он шагает по городу и люди оглядываются на него, молоденького гвардейца, он надувается от гордости, ему лестно сознавать, что про него думают: этот юноша – царский гвардеец, он живёт в Большом царском дворце!

Глава девятнадцатая

Крещение Кукши

В канун Пасхи Кукша принимает святое крещение. Вместе с Кукшей крестятся несколько тавроскифов из царских гвардейцев – это поляне и тьмутараканцы[31]. Крещение производится весьма торжественно, в Большой крестильнице, примыкающей к храму Святой Софии. Крестить гвардейцев будет сам патриарх. Голые, покрытые гусиной кожей гвардейцы, стоя возле огромной беломраморной купели, с трепетом ждут патриарха.

Наконец появляется он сам вместе с духовенством. Только что в особой раздевальне он переоделся в сверкающее белизной облачение. У него бледное смуглое лицо, обрамлённое седеющей курчавой бородой. Умные карие глаза скользят по лицам гвардейцев и на мгновение задерживаются на Кукше. В них мелькает любопытство – патриарх догадывается, что перед ним тот самый тавроскиф, о необычайной судьбе которого ему однажды рассказывал Афанасий.

Выйдя из купели и одевшись, новокрещёные с горящими свечами в руках вереницей идут в храм Святого Петра, примыкающий, как и Крестильница, к Святой Софии. Сияет солнце. Порыв тёплого ветра приносит запах моря. Пламя свечей колеблется, и новокрещёные поспешно прикрывают его ладонями.

В храме Святого Петра патриарх мажет миром, благоуханным священным маслом, чело Кукши и других гвардейцев и возвращается в храм Святой Софии для свершения литургии[32]. Новокрещёных ведут туда же. Там они должны причаститься Святых Даров.

И вот Кукша стоит в величайшем и великолепнейшем храме вселенной, в котором горят, не угасая, пять тысяч золотых лампад. Он слушает дивное пение и молитвы, почти не разбирая слов. Прекрасные звуки входят в него вместе с благоуханием воска и смолистым запахом ладана и помогают улететь в неведомую высь.

Удивительно, что здесь, в этом огромном богатом храме, царят запахи, к которым Кукша привычен был дома. Конечно, ему хотелось бы после смерти попасть на небо, если там так же прекрасно, как в этом храме, но жить он хотел бы в родной деревне среди сосновых лесов на берегу порожистой реки вместе с родичами, которые зовутся домовичи.

Когда литургия заканчивается, новокрещёные подходят к священнику в облачении из серебряной парчи, он даёт каждому маленький кусочек хлеба и ложечку красного вина. Съесть освященного хлеба и выпить освященного вина и значит причаститься Святых Даров. После этого каждый целует золотой крест, который патриарх держит в правой руке.

Теперь он, Кукша, христианин, как все царьградские жители. Теперь у него новое христианское имя – Георгий. Он назван так в честь святого Георгия Победоносца, которого на иконах изображают верхом на коне. В руке он держит длинное тонкое копьё, вонзённое в пасть крылатого змея. Кукша находит глазами его икону. Когда он глядит на святого Георгия, ему всегда кажется, что тонкое копьё вот-вот сломается. Кукша, бывший викинг, знает, сколь прочным должно быть боевое копьё. Но Афанасий говорит, что святой Георгий не нуждается в тяжёлом варяжском копье, ибо битва его бестелесна и победа его – это победа духа света над духом тьмы. Кукше трудно это понять, но он не привык задавать слишком много вопросов.

Все новокрещёные выходят из храма на главную паперть и здесь, как подобает христианам, раздают милостыню. Кукша по совету Афанасия заранее наменял мелочи для раздачи нищим и теперь, поворачиваясь направо и налево, суёт монеты в протянутые руки. Вот его новенький обол падает в очередную ладонь, большую и заскорузлую. Слышится знакомый гнусавый голос:

– Подайте Христа ради расслабленному!

Кукша смотрит на нищего. Перед ним широкое рябое лицо. Мнимый расслабленный с изумлением уставился на Кукшу.

– Ишь ты! – только и может произнести Рябой.

Для Кукши эта встреча тоже