Прядильщица Снов - Тория Кардело

— Ты была такой счастливой тогда, — задумчиво произнес отец, рассматривая салфетку. — Такой… непосредственной. Не боялась показывать всем свои рисунки, не стеснялась фантазировать.

«Все изменилось», — хотела сказать Аля, но промолчала.

Закончив приготовления к ужину, папа наконец-то достал из портфеля ее рисунок — аккуратно свернутый лист плотной бумаги. Аля почти выхватила его из отцовских рук, чувствуя, как сильно колотится сердце.

— Ты действительно талантлива, Алюш, — Папа искоса посмотрел на картину. — Жаль, что ты не хочешь показать свои работы другим. Тебе бы в художественную школу.

Аля прижала рисунок к груди:

— Может быть, позже… когда-нибудь.

Ей стало неловко от собственной неискренности. Раньше они с отцом никогда не обманывали друг друга. Раньше они были по-настоящему близки. А теперь… теперь между ними словно стояла невидимая стена. Аля понимала, что отцу было непросто — мать с ее вечной энергией и оптимизмом, так непохожая на тихую и меланхоличную Алю, забирала все его силы. Он будто уставал от необходимости всегда соответствовать, всегда быть на высоте. С каждым днем все больше погружался в свою работу, все меньше времени проводил с семьей.

Возможно, этот рисунок мог стать мостиком между ними. Возможно, участие в выставке сделало бы отца счастливым, вернуло бы ему ту гордость, с которой он когда-то смотрел на маленькую Алю, рисующую русалок у озера.

Но Аля не могла. Теперь она точно знала: этот рисунок создан не для других глаз. Не для выставки. Не для одобрения посторонними людьми. Она сотворила его для того мира, где находила утешение от всех болей. Для человека, который существовал только во сне.

* * *

После ужина Аля поспешно скрылась в своей комнате, сославшись на усталость. Даже мама, обычно настаивавшая на семейных пятничных вечерах, сегодня не возражала — она готовилась к презентации нового косметического продукта и была полностью погружена в свой ноутбук.

Аля аккуратно развернула рисунок, вновь вставила его в рамку, повесила на стену и долго смотрела на собственное изображение — идеальную версию себя. Та Аля с портрета улыбалась загадочно и нежно, без капли неуверенности.

С трепетом в сердце она повесила портрет над кроватью. Пусть он будет последним, что она увидит перед сном, и первым, что встретит ее утром.

— Я буду там сегодня, — прошептала Аля, глядя на свое нарисованное лицо. — Я встречу его. Пожалуйста… подари мне самый лучший сон.

Она быстро переоделась в пижаму, чувствуя, как предвкушение наполняет ее тело легкой дрожью. Завтра суббота — можно будет проспать так долго, как захочется. Можно будет не прощаться с Ноктюрном до самого полудня.

Аля достала из-под подушки дневник снов и положила рядом свои рисунки, созданные сегодня в школе. Ноктюрн должен их увидеть. Он должен знать, что она думает о нем даже в своей обычной жизни.

Выключив свет, она забралась под одеяло. Чистый запах свежего кондиционера для белья успокаивал и убаюкивал. Аля закрыла глаза, чувствуя, как реальность начинает растворяться, уступает место иным измерениям.

* * *

Дворец возник перед ней внезапно, словно проступил сквозь туман. Величественные стены из серебристого камня и стекла, увитые тонким узором серебряных линий, отражали свет тысячи невидимых звезд. Бесчисленные башенки с остроконечными шпилями устремлялись ввысь, теряясь в ночном небе. Огромные витражные окна мерцали всеми оттенками синего и фиолетового, отчего создавалось впечатление, будто дворец наполнен застывшими кусочками звездного неба.

Аля стояла на широкой мраморной лестнице к главному входу. Прохладный ночной воздух ласкал ее открытые плечи и приносил с собой аромат цветущих яблонь и морской соли. Легкий ветерок играл с подолом ее изумрудного платья, расшитого серебряными звездами. Аля чувствовала, как тяжелые локоны волнистых волос касаются спины — рыжие, но не тусклые и непослушные, как в реальном мире, а глубокого медного оттенка, блестящего в лунном свете.

Она подняла руки к лицу, проведя кончиками пальцев по гладкой коже щек. Никаких следов подростковых высыпаний, никаких отеков. Здесь она снова стала собой — но лучшей версией себя, той, что смотрела на нее с портрета над кроватью.

Где-то в глубине сада зазвучала музыка — печальная и нежная мелодия ноктюрна Шопена. Звуки фортепиано словно плыли по воздуху, окутывая все вокруг мечтательной дымкой. Аля улыбнулась — это был знак. Ноктюрн ждал ее.

Вместо парадного входа она направилась в сад, обходя дворец по широкой мощеной дорожке. С каждым шагом музыка становилась отчетливее, наполняла исстрадавшееся сердце сладким томлением. В руках она сжимала свой дневник и рисунки — те самые, что создавала днем, думая о нем.

Сад, окружавший дворец, казался бесконечным. Невысокие изгороди из цветущего жасмина создавали причудливый лабиринт, по которому Аля шла, не задумываясь о направлении — ноги сами несли ее туда, где ждал Ноктюрн. Над головой раскинулось удивительное небо — глубокого сине-чёрного цвета, усыпанное огромными, ослепительно яркими звёздами.

Сегодня в воздухе она ощутила новые ароматы — сладкий жасмин, свежесть яблоневого цвета, тонкий шлейф морской соли и легкое благоухание старинных книг и чернил. Аля вдыхала эти запахи полной грудью, и каждый нерв в ее теле отзывался на эту симфонию ароматов.

И вот, наконец, она увидела его. В глубине сада, посреди небольшой круглой площадки, окруженной цветущими яблонями со знакомыми призрачными плодами, стоял Ноктюрн. Высокий, стройный юноша в элегантном черном костюме с серебряной отделкой. Его волнистые черные волосы были небрежно уложены, а бледное лицо с точеными чертами казалось вырезанным из мрамора. Он смотрел на нее с тем самым выражением — внимательным, нежным, полным обожания — которого так не хватало в глазах Романа.

Встретив её, Ноктюрн протянул руку.

— Наконец-то ты пришла… Каждую минуту без тебя я считаю потерянной.

Аля вложила свою ладонь в его — теплую, надежную — и позволила увлечь себя в танец. Музыка, казалось, стала громче, заполнила все пространство вокруг.

— Я скучала, — прошептала она, глядя в его глаза — глубокие, голубые, как море в штиль. — Всё это время думала только о тебе.

Они сделали несколько танцевальных па — легких, воздушных, словно парили над землей, а не касались ее ногами. Ноктюрн двигался с удивительной грацией, уверенно ведя Алю в танце. Сегодня от него пахло сандалом, морем и звездной ночью.

— Я принесла тебе кое-что, — сказала Аля, когда музыка стала тише. Затем протянула ему свои рисунки.

Ноктюрн бережно взял их, и они опустились на скамью под яблоней с призрачными яблоками, чуть заметно пульсирующими в эфемерном свете сновидений.

— Они прекрасны, — Его длинные пальцы осторожно коснулись карандашных линий. — Ты изобразила меня настолько… идеальным. Я даже сам себя таким не вижу.