Бабушка с крылышками - Ива Прохазкова

— Ты в состоянии объяснить — как тебе пришло в голову обрезать мамины волосы? — строго спросил папа, придвинул стул и сел напротив Элиаса. Всегда, когда папа вот так придвигает стул и садится напротив Элиаса, это значит: сейчас начнётся серьёзный разговор с глазу на глаз. — Как ты только умудрился это сделать!

— Ножницами, — правдиво ответил Элиас.

— Я понимаю, что не лопатой! — рассердился папа. — Я спрашиваю, почему ты это сделал!

Элиас немножко подумал. О яйце он не хотел рассказывать. Было бы глупо даже упоминать о бабушке. Врать он не очень-то умел. Значит, не оставалось ничего другого — надо было рассказывать не с начала, а с конца. И он спросил:

— Помнишь, мы вчера говорили о птичьих детях и о том, что им нужно мягкое гнездо?

Папа бросил взгляд на часы, висевшие на стене в кухне как раз над головой Элиаса, и нервно забарабанил пальцами по столу. В это время он обычно уже ехал на работу.

— Да. И что? — нетерпеливо спросил он. — При чём тут мамины волосы?

— Они лучше всего подходят, чтобы постелить в гнезде, потому что они ещё мягче, чем трава, — сказал Элиас.

— Постелить? В гнезде? В каком ещё гнезде?

— Я взял абажур от твоего ночника.

Папа перестал поглядывать на часы и удивлённо уставился на Элиаса.

— Взял абажур? Для чего?

— Да для гнезда же! — Элиас удивился папиной бестолковости. Интересно, как только такой бестолковый человек выдумывает сложные компьютерные игры? Он же не в состоянии связать между собой три простые вещи: абажур, волосы, гнездо. — Я взял твой абажур, положил в него мамины волосы, и получилось отличное гнездо. — Элиас перечислил всё по порядку, совсем как учительница, когда она на уроках труда объясняла ребятам, что и как делать. И так же, как учительница, он медленно и отчётливо произнёс каждое слово. Папа, кажется, понял. Глаза у него заблестели.

— Ах, вот оно что! И ты думаешь, если поставить гнездо за окном, какая-нибудь птичка выведет в нём птенцов?

— Да, — ответил Элиас громким голосом. А тихим, который папа не мог услышать, возразил: «И вовсе я этого не думаю. Если поставить гнездо за окном, ветер сбросит его на землю, и птички его вообще не заметят».

— Послушай-ка, Элиас, — папа ласково обнял его за плечи. — Если гнездо поставить за окном, то рано или поздно налетит ветер и сбросит его на землю. Птички его на земле не заметят.

В кухню вошла мама. Она немного укоротила свои локоны слева, и теперь с обеих сторон они были одинаковой длины.

— Ну, что? — Мама посмотрела на Элиаса. Глаза у неё были не сердитые, скорей смеющиеся. — Уже придумали объяснение?

— У тебя самые мягкие волосы на свете, нет ничего лучше твоих волос, чтобы выстлать изнутри птичье гнездо, — так папа вкратце передал суть своего серьёзного разговора с сыном. — Надеюсь, это не повторится, — добавил он, обернувшись к Элиасу.

— Никогда не повторится, — подтвердил Элиас. — Больше мне это не понадобится.

— А знаешь что? В субботу мы пойдём с тобой в парк и подвесим твоё замечательное гнездо на ветку какого-нибудь дерева, — обещал папа. — Может, и в самом деле поселятся в гнезде воробьи или голуби, выведут птенцов.

Элиас радостно кивнул. Не потому, что ему очень уж понравилось папино предложение предоставить гнездо птицам, — нет, он обрадовался, потому что вообразил, как папа будет лазать по деревьям. О, если папа лазает по деревьям так же ловко, как прыгает на одной ножке — в прихожей, завязывая шнурок, — тогда суббота будет чудесная, потрясающе весёлая!

— Скорей обувайся, не то мы опять опоздаем в школу, — поторопила Элиаса мама и пошла в ванную, ещё разок посмотреться в зеркало.

— Я бы сказала, что эта причёска идёт мне гораздо больше, — заметила она, проводя щёткой по волосам, отчего послышался сухой треск. — И расчёсывать стало гораздо легче.

Элиас улучил минутку, когда ни папа, ни мама не обращали на него внимания, и юркнул в свою комнату. Вытащив коробку из-под кровати, он снял крышку и заглянул внутрь. Бабушка спала, свернувшись клубочком в шапке, и всё ещё слегка вздрагивала.

«Ей холодно, потому что у неё голые ноги, — сообразил Элиас. — Она могла бы связать себе чулки». Элиас знал, что бабушки его одноклассниц Люси и Виктории больше всего на свете любят вязать из шерсти, причём спицы у них в руках мелькают с фантастической скоростью. Но его бабушка, похоже, совсем не из тех, которые с утра до ночи что-нибудь вяжут. Он вытащил из кармана бумажный носовой платок, развернул его и осторожно укрыл бабушку. А другой платок, сложенный квадратиком, подсунул ей под голову, вместо подушки. После этого Элиас задвинул картонную коробку под кровать.

Он дал себе слово никому не рассказывать о бабушке. А то ещё отберут! Или скажут, что по какому-нибудь закону детям запрещается держать бабушку в картонной коробке под кроватью. В законах Элиас не разбирался. Но ему вспомнилось, что соседка с третьего этажа однажды, встретив на лестнице маму Элиаса, рассказала, что утром уронила свой бутерброд и тот по «закону бутерброда» упал маслом вниз.

Если существуют законы для бутербродов, то наверняка есть и законы для бабушек с крылышками, вылупившихся из яйца. В этом Элиас не сомневался. На всякий случай, подумал он, лучше держать язык за зубами.