Буря магии и пепла - Майрена Руис

в камине и забыв про лежащие рядом бумаги. Я могла бы пойти навестить друзей, но мне по-прежнему казалось, что моя дружба подвергнет их еще большей опасности, и в любом случае у каждого были свои проблемы и обязанности.

Я пыталась читать или работать, но тревога мешала сосредоточиться. Моя нервозность начала передаваться Лютеру, и он предложил мне провести время с пользой. После споров о ценности моей работы и объяснений Лютера, что он имел в виду занятие, не требующее концентрации, я решила пойти в теплицы. В конце концов, у меня все еще лежали семена, подаренные Лютером на годовщину Оветты, и я не хотела, чтобы они пропали даром.

Ане, заведующий теплицами, встретил меня с восторгом.

– Из-за того, что многие уехали из Роуэна, я работаю практически в одиночку, – поделился он. – Ты слышала что-нибудь о своем двоюродном брате? Он скоро вернется?

Оторвав взгляд от ящика с землей, над которым трудилась, я огляделась. Я знала, что мы одни в оранжерее, но предпочла удостовериться.

– Не думаю, – ответила я. – Не пока дела обстоят так… сложно.

Ане фыркнул.

– А будет все еще сложнее, – загадочно сказал он. – Моя жена подумывает о том, чтобы уехать вместе с детьми к своим родителям.

Подняв брови, я подошла к нему:

– Что ты хочешь этим сказать?

С некоторым драматизмом Ане тоже огляделся вокруг. Вытерев ладони о фартук, он взял меня за руку:

– Мне сообщили, не могу тебе назвать кто, что… В общем, с Микке не все так гладко.

Я посмотрела на него с открытым ртом, и он, должно быть, подумал, что я не поняла его слов.

– Ну, говорят, что нападения – это не дело рук Дайанды. Короче, слушай меня. Они ничего не просили и не говорили… И в данной ситуации выигрывает только Микке. Посмотри, где она была и где находится сейчас…

– А я и не думала, – солгала я. – Откуда ты это узнал?

– Нет, дочка, этого я тебе сказать не могу. И об этом ни слова, поняла? Посмотри, что случилось с Торнтоном.

Мне не пришлось притворяться, что я не знаю, о ком он говорит.

– Кем?

– Джоном Торнтоном. Он открыто критиковал Микке при своих слушателях, а потом к нему наведались Бригады… Еще немного – и его бы недосчитались. Все обошлось лишь потому, что вмешался Ностра, а если бы его не было… И Джон такой не единственный. Дело в том, что люди предпочитают молча уезжать, и вот мы здесь – в замке, полном северян, с их полумертвыми от этого холода овощами.

Ане продолжал говорить, но я его почти не слушала. И снова я обманула саму себя, полагая, что произошедшее с Джеймсом в ту ночь было чем-то уникальным, экстраординарным, чем-то неповторимым.

Я думала о Лютере и о том, что он делал для Микке. Он говорил мне, что люди просто теряют работу, но ситуация явно изменилась. Знали ли об этом другие? Ной – точно: с его связями он всегда был в курсе всего, что происходит при дворе. Итан, значит, тоже. А Сара? «Он уже взрослый мальчик, чтобы самому принимать решения и отвечать за последствия», – ответила она, когда я спросила ее о Джеймсе.

Джеймс. Я беспокоилась только о нем, о сломленном человеке, плачущем перед камином, и не задумывалась о том, что он сделал, чтобы дойти до такого состояния. Я не понимала, как могла оказаться настолько слепой. Я беспокоилась только о своих родителях, друзьях и своем будущем, напрочь забыв, что мы в Роуэне не одни.

– Айлин, ты сейчас утопишь семена.

Я быстро подняла лейку.

– Ох, прости. Я… задумалась.

– Ну, не стоит так много думать, – ответил Ане. – Лучшее, что ты можешь сейчас делать, – это не думать.

Однако стоило мне начать, и я уже была не в силах остановиться, поэтому, попрощавшись с Ане, я покинула теплицы. В дверях я столкнулась с Итсой, его женой, которая вместо приветствия презрительно оглядела мою северную одежду и отвернулась.

Слишком потрясенная, чтобы что-то сказать, я просто молча ушла. Несмотря на холод и снег, я направилась в сады и села на одну из дальних скамеек, прячась от любопытных глаз из замка. Я хотела рассердиться. На Итсу – за то, что она повелась на мой внешний вид. На Лютера, на Джеймса, на друзей, на саму себя. За их поступки и бездействие, за то, что они говорили мне и о чем умалчивали, за то, что я смирилась со всем этим ради выживания.

Но я не могла. В глубине души я понимала, что все слишком запутано, что каждый из нас боится и делает все возможное, чтобы защитить себя и других. Меня злило осознание того, что все стало гораздо сложнее, чем прежде. Когда нельзя было оправдать некоторые поступки, найти обоснования определенным действиям. И все же я воспринимала происходящее как нечто абстрактное, как набор идей и слов, стараясь не обращать внимания на то, чем занимаются Лютер и Джеймс. Мне не хотелось думать о том, что я могу сделать, чтобы изменить ситуацию, потому что… А что, если я решу ничего не предпринимать? Конечно, легче было продолжать делать вид, что все не так плохо. По крайней мере, мы хотя бы попытались раскрыть правду, а не сидели сложа руки.

– Айлин.

Одним прыжком я вскочила на ноги, чувствуя, как бешено колотится сердце.

– Микке.

Она, как всегда, была одета в толстое меховое пальто, только на этот раз оставила его расстегнутым – внутри виднелся кожаный корсет. На ней были южные сапоги и штаны для верховой езды, правда поблизости я не увидела ни одной лошади. Зато увидела арбалет в ее левой руке. Волосы снова были собраны, а коль размазан под глазами.

– Я видела тебя во время тренировки, – сказала она, положив арбалет на плечо и приближаясь ко мне.

Когда она оказалась в паре шагов от меня, я почувствовала странное прикосновение, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять: это была ее магия. Она окутывала меня, словно тяжелый аромат духов, исходящий от ее тела. Чем ближе она подходила, тем невыносимее становилось это ощущение. Должно быть, она использовала много темной магии, раз я смогла так ясно ее почувствовать.

– Тебе не холодно?

– Нет, – не задумываясь ответила я.

– Какая удача.

– А тебе холодно?

Почему я спросила ее об этом? Я знала, каким будет ее ответ.

– Немного меньше, когда я тренируюсь.

Ее акцент завораживал. Она произносила каждое слово с такой осторожностью, как будто боялась его разбить.

– Ты отрабатываешь северные техники? – заставила себя спросить я.

Мне хотелось убраться отсюда как можно скорее, но я понимала, что мое бегство лишь вызовет дополнительные подозрения.

– Всегда.

Микке снова улыбнулась, с любопытством изучая меня. Я скрестила руки на груди, почувствовав озноб.

– Я думала, ты выросла на Юге, – сказала Микке.

– Меня научил Лютер. Там мы и познакомились.

– Ух ты, оказывается, Лютер научил тебя бо́льшему, чем я думала.

Не найдя что ответить, я покраснела.

– Что ты используешь? Фехтование?

– Среди прочего, да. Хотя мы уже долгое время не практиковались.

Микке нахмурилась, но улыбка не исчезла с ее лица. Я боролась с желанием сделать пару шагов назад, осознавая, насколько близко она ко мне подошла, насколько навязчиво ее присутствие.

– Нельзя бросать тренировки, Айлин. Заржавеешь.

– Знаю. Мне просто нужно найти время.

– Нет лучшего времени, чем сейчас.

И она протянула мне свой арбалет. Я подняла руки в защитном жесте.

– Нет, не надо. Я ничего не смыслю в оружии.

Я ненавидела оружие. У моей мамы был старый охотничий лук, и она научила Лиама стрелять, но мне это никогда не нравилось.

– Я тебя научу. Держи.

Она вложила арбалет в мои руки, и у меня не оставалось другого выбора, кроме как взять его. Он весил больше, чем казалось на вид.

– Не нажимай на спусковой крючок, – предупредила она, беря мою руку в перчатке и отводя ее от металлического рычага, идущего параллельно деревянной рукояти. – А теперь возьмись за приклад.

Выходит, что это не рукоять.

– Упри лук в землю и поставь на него ногу.

Я сделала, как она мне велела, стараясь не обращать