Прядильщица Снов - Тория Кардело

Она перекрестилась, и некоторые ученики повторили жест — Даша, Катя, даже обычно циничный Витя.

Аля слушала, как в тумане, нервно комкая шарф Полины в руках.

«Вряд ли Полина была верующей, раз решилась на такое… А теперь Мария Сергеевна молится за нее».

— Сейчас я хочу поговорить с вами о ценности жизни, — продолжила учительница, опираясь руками о стол. — О том, насколько драгоценен каждый вдох, каждая минута бытия. Дети, каким бы тяжелым ни казалось сегодня, завтра может быть лучше. Какими бы непреодолимыми ни выглядели проблемы, всегда есть выход — помимо того страшного шага, на который решилась Полина.

Мария Сергеевна прошлась по классу, останавливаясь рядом с каждой партой, глядя в глаза ученикам:

— Жизнь — это дар. Великий дар, который нужно ценить. Когда вам кажется, что весь мир против вас, помните: это неправда. Есть люди, которым вы дороги. Есть люди, которые протянут руку помощи. Вы можете обратиться к родителям, ко мне, в центр психологической помощи… Пожалуйста, не замыкайтесь в себе. Не думайте, что вы одиноки в своих проблемах.

Её глаза влажно блестели, а голос периодически срывался. Она приложила руку к крестику на шее, будто ища в нем поддержки.

— Посмотрите, сколько боли принесло решение Полины. Сколько слез пролито. Сколько сердец разбито. Ее мама не отходит от больницы вторые сутки!

Катя, самая скромная подруга Полины, прижала ладонь ко рту, сдерживая рыдания. Витя, обычно насмешливый и циничный, болезненно сжал губы и уставился в одну точку. Даже Сережа, вечный шутник и хулиган, выглядел подавленным. По классу разносился тихий звук шмыганья носами, периодические всхлипывания, шорох одежды, когда кто-то беспокойно ерзал на месте. В воздухе висело тяжелое, почти осязаемое напряжение.

И тут Аля впервые подумала о Романе. Романе, который встречался с Полиной. Романе, который внешне был таким же холодным и высокомерным, как сама Полина — только по-другому, по-своему. И вполне возможно, что таким же несчастным внутри. Сейчас он должен был страдать сильнее всех.

Каково ему? Она представила, как он узнал о случившемся. Возможно, вчера после всех уроков, когда Аля уже ушла домой, не в силах оставаться в школе после пережитого. Или ему кто-то позвонил. Или сама Полина сообщила ему о своём решении ещё до его осуществления — какая разница?

Что он чувствовал в тот момент? Бежал ли он в больницу? Плакал ли? Или, как всегда, скрыл всё под маской холодного безразличия?

Она медленно повернулась, чтобы взглянуть на него, ощущая, как холодеют кончики пальцев от иррационального волнения.

Аля разглядывала его как в замедленной съемке, каждую деталь его лица, его позы. Запоминала непроизвольно, как всегда делала, глядя на него. Так болезненно знакомая родинка на правой скуле, мелкие трещинки на губах… И это странное несоответствие между его нечеловеческой неподвижностью и почти лихорадочным блеском глаз. Прямая линия плеч, словно высеченная из камня. Ни движения, ни звука — только взгляд в никуда и пальцы на карандаше, белеющие от напряжения.

Роман, как и всегда, сидел за последней партой через проход от неё, у окна. Но сегодня он выглядел… иначе — неподвижным, будто статуя. Не просто грустным или подавленным — отсутствующим. Будто телесная оболочка сидела здесь, в классе, а её обладатель находился где-то далеко-далеко.

Взгляд — ещё более отрешённый чем обычно; глаза смотрели сквозь пространство — не в окно, не на учительницу, а в невидимую точку. Темные круги под глазами делали взгляд запавшим, чужим. Он сжимал простой карандаш так сильно, что, казалось, вот-вот сломает пополам, но явно не замечал этого. Бледное лицо с заострившимися скулами смотрелось восковой маской. И только едва заметная пульсация жилки на виске выдавала, что он жив.

«Как будто часть его души ушла вместе с ней».

«Он же любил ее. Наверное, любил. А я… я была с ней. Видела, как она глотала эти таблетки. И не смогла остановить».

Тяжесть вины вновь обрушилась на Алю. Она отвернулась, не в силах больше смотреть на Романа, боясь увидеть в его глазах отражение своей вины.

— …и поэтому, — голос Марии Сергеевны вернул ее в реальность, — сегодня на классном часе у нас будет особенная гостья. Агата Демьяновна, известный в городе психолог, расскажет вам, как справляться с депрессией, тревогой и другими сложными эмоциями…

Аля дернулась, словно от удара током. По позвоночнику пробежал холодок, а в желудке будто что-то оборвалось. Агата. Та самая Агата, которая говорила о Ткани Снов. Та, чьи слова о другой реальности, идеальной и совершенной, так заворожили Полину и её саму. Имя женщины, из-за которой все это началось.

И не только Аля среагировала на это имя. Краем глаза она заметила движение — резкое, неожиданное. Роман, до этого похожий на восковую фигуру, вдруг вскинул голову и уставился на учительницу с таким напряжением, что Аля почувствовала почти физическую волну энергии. Взгляд вдруг обрел фокус, стал острым, внимательным, почти хищным. Он посмотрел на учительницу, будто услышал что-то невероятное, невозможное. Карандаш в его пальцах с треском сломался, но он не заметил — только тонкие щепки посыпались на парту, а один осколок поцарапал ладонь, оставив тонкую красную линию.

«Он знает», — поняла Аля с ужасом. Она вспомнила, как видела Романа выходящим из кабинета Агаты за день до своего первого сеанса. Его лицо тогда было еще более бледным, чем обычно, глаза казались стеклянными, а губы сжаты в тонкую линию.

Неужели он тоже?.. Нет, невозможно.

Горькая ирония ситуации вдруг обожгла Алю изнутри. Агата — та самая женщина, которая говорила им о Ткани Снов, о другой, лучшей реальности, куда можно переместиться после смерти — теперь будет учить их ценить жизнь? Та, из-за чьих рассказов Аля собиралась убить себя, а Полина и вовсе решилась на столь отчаянный шаг, теперь придет объяснять, почему жизнь лучше смерти?

«Какая чудовищная насмешка».

Аля почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота.

И вдруг она заметила что-то странное. Мария Сергеевна замолчала на полуслове. Просто замерла, как будто кто-то нажал на паузу. А потом моргнула, прокашлялась и обвела класс растерянным взглядом:

— Что я только что сказала? — она нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Ну так вот, продолжим урок истории. Откройте учебники на странице 74.

Аля замерла в недоумении. Начало урока таинственным образом испарилось из её памяти, только внутри что-то кричало, что учительница говорила нечто невероятно важное, судьбоносное. И вдруг — обычный урок? Как будто ничего не произошло?

«Что