Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

Как спроговорил Егорей-он:

«Уш вы ой еси, да всё темны леса!

Вы не варуйте* да бесу-дьяволу;

70. Вы поваруйте да самому Христу,

Ишша Богу-ту да всё роспятому,

Вы Егорью-ту да свету храброму!»

Ему стала тут да путь-дорожецька.

Как пошёл Егорей-от-свет храброе.

75. Он дошёл Егорей до реки огненной;

Ясному соколу да всё пролету нет,

Доброму молотьцю да всё проезду нет.

Как спроговорил Егорий-от-свет храброе:

«Уш ты ой еси, да река огнянна!

80. Ты не варуй-ко да бесу-дьяволу;

Ты поваруй-ко да самому Христу,

Ишша Богу-ту да всё роспятому,

Егорию-ту да свету храброму!»

Ему стала тут да путь-дорожецька.

85. Ишша шёл как Егорей по цисту полю,

И увидял Егорей-от конных пастухов:

Конны пастухи да всё коней пасут.

Ети девици да всё хороши,

Все две хороши две цярёвны —

90. Поздоровалисе с Егорьём да светом храбрыем:

«Уш как ты шёл: да есь[253] и темны леса,

Друга застава да река огненна?

Уш как ты прошёл все те заставы?» —

«Миня Бог провёл да все-ти заставы!» —

95. «Ишша как пройдёш да варабей-птиця,

Варабей-пт[иця] да над воротами?..»

Зговорит Егорей да свет храброе:

«Уш ты ой еси, да варабей-птиця!

Ты не варуй-ко да бесу-дьяволу;

100. Ты поваруй-ко да самому Христу,

Ишша Богу-ту да всё роспятому,

Всё Егорью-ту да свету храброму!»

Ишша стала тут да путь-дорож[е]цька.

Он прошёл Егорей-свет храброе,

105. И сломил ему да буйну голову

У того собаки да Кудреванка-цяря.

Он пошёл Егорей-от-свет храброе;

Он взял с собой да конных пастухов,

Етих девицей да две хороши,

110. Две хороши да всё цярёвны.

Он шёл вперёт один са[м],

Он пошёл назат троима;

Он пошёл к матери к Олёны,

114. К благовернои царици.

94. Омельфа Тимофеевна выручает своих родных[254]

Как была Омельфа Тимофеевна.

У ей ес<т>ь семья да свой законной муж.

Виноваты они царю православному:

Далеко живут да в дальнём городи,

5. В дальнём городи да в славном Питери,

В славном Питери да в каменной стены.

Набират та Омельфа подар[о]цёк,

Сорок цёрных соболей;

Как пошла да ко царю-ту там.

10. Принесла Омельфа-та подарочки,

Ишша сорок чёрных соболей;

Говорит Омельфа да самому царю:

«Уш ты ой еси, да православной царь!

Уш ты выпусти да мои головы!»

15. Зговорит Омельфы да православной царь:

«Тибе которого да будёт пуще жаль?»

Говорит Омельфа Тимофеевна:

«Я на мужа-та взгляну, дак мне мужа жаль;

Я на сына-та взгляну, дак мне сына жаль;

20. Я на зетя-та взгляну, дак мне зетя жаль;

Мне-ка всех жальче братьця родимого!»

Говорит Омельфы да православной царь:

«Ишшо що будёт братьця пущо жаль:

И не жить с братом тобе?» —

25. «Я на Русь выйду, дак и замуж пойду;

По закону буду жить, дак у меня сын будёт.

У мня есь дома дочи (так) на возрости (так);

Я замуж отдам, дак у мня зеть будёт.

Не видать мине братьця родимого!»

30. Он за те слова да всё за верные

Он и выпустил цетыре головы.

Цетыре головы да виноваты были

Виноваты были, — всё простилосе.

Говорит Омельфы да Тимофеёвны,

35. Говорит-то ей да всё православной царь:

«Уш ты как жа шла да всё темны леса?

Как жа шла да реки быстрые?

Ишша хто у тобя да и товарышш был?

Ишша хто у тобя да перевошшики?»

40. Отвецят Омельфа да Тимофеёвна:

«У мня товаришши да горюци слёзы,

Перевошшицьки да рыболовшшицьки!»

Как пошла Омельфа-та, похвастала:

44. «Уш я шла одна, да пошла пе́теро!..»

95. Мать князя Михайла губит его жену

Ишша был-то жыл да как Михайло-князь.

Поежжат Михайло за синё морё,

Оставлят кнегину со своей маменькой:

«Ты корми, матёнка, кнегину молоду,

5. Ты корми круписьцятыма колацями;

Ты пой же, матёнка, кнегину

Свежою воду да всё клюцевою!»

И кормила его матёнка житником буселым,

И поила ей матёнка помойною водою;

10. И топила его матёнка парну баёнку торгову.

И нажыгала она да сер горюць камень;

Она клала ей на утробу всё,

Выжигала у кнегины всё младеня из утро́бы.

Померла ейна кнегина со младенецьком.

15. Ишша зделала кнегины да бе[ло]дубову колоду;

Положила кнегину всё с младенецьком;

Наколациват она да трои обруци жале́зны, —

Как спустила колоду да во синё морё,

Во синё морё да во Хвалыньскоё.

20. И приехал как да всё Михайло-княсь:

«Уш ты маменька роди́мая!

Ишша где моя кнеги́ня молода?» —

«Как твоя-та веть кнегина

Она горда была, спесива,

25. Во суседи выходила!»

Ишша кидалсэ как во все ближние суседи;

И суседи ему сказали:

«Бери-тко, князь Михайло, трои нёводы шолковы;

Неводи-тко, князь Михайло, да во синём мори в Хвалыньском,

30. Неводи-тко, князь Михайло, да белодубову колоду!»

Ишша брал жа князь Михайло трои нёводы шолковы,

И нёводил князь Михайло во синём мори Хвалыньском.

Ишша вытенул Михайло да белодубову колоду:

Белодубова колода, трои обруци жалезны.

35. Как сколацивал Михайло трои обруци жалезны,

Посмотрел свою кнегину он со маленьки[м] младеньцём;

И наколацивал Михайло да трои обруци жалезны

И спускал же как колоду во синё морё Хвалыньско...

Ишша бросилсэ Михайло да во синё морё Хвалыньско.

40. Его маменька родима / та по берешку ходила

Громким голосом вопила:

«Ой я душа грешна, — / три души я погубила:

Перву душу неповинну,

Другу душу понапрасну,

45. Третью душу некрешшону!»

Чакола

Ча́кола стоит на левом берегу р. Пинеги, при тракте; в ней есть