Прядильщица Снов - Тория Кардело

— Ничего не хорошо! — всхлипнула Аля, вырываясь, ощущая, как от её движений одежда задирается, обнажая ненавистные складки на животе. — Оставь меня в покое!

Роман не отпускал её, но его взгляд упал на картину, лежащую неподалеку ярким пятном на сером асфальте. Он потянулся к ней, свободной рукой поднял и посмотрел на нарисованный образ. Его глаза расширились — явно понял.

— Это… что? — спросил он, хотя наверняка знал ответ.

— Это я, — прошептала Аля, на мгновение перестав вырываться. — Настоящая я. Такой я должна быть. Такой меня видит Ноктюрн.

Роман изучил рисунок долгим, тяжелым взглядом. Его глаза бегали по изображению, словно что-то ища, а потом блеснули осознанием. Не говоря ни слова, он разорвал картину пополам, потом еще раз, и еще, пока от неё не остались лишь мелкие клочки; ветер тут же подхватил их и унес в реку, как осенние листья.

— Нет! — закричала Аля, в слезах бросаясь к летящим обрывкам. — Что ты наделал?!

Она упала на колени, собирая жалкие клочки бумаги, но большинство уже улетело, растворившись в сером пейзаже осеннего дня. Слёзы застилали глаза, руки дрожали, она царапала асфальт и искала недосягаемое.

— Зачем?! — она повернулась к Роману, глядя на него с отчаянием и яростью, чувствуя, как сердце разрывается от боли утраты. — Зачем ты спас меня? Зачем порвал картину? Ты такой же, как они все! Ты смеешься надо мной! Тебе нравится смотреть, как я мучаюсь!

— Аля… — он хотел что-то сказать, но она не дала ему закончить.

— Я жирная уродина! — закричала она, не слушая его, выплёскивая всю накопившуюся боль. — Я ненавижу себя! Я ненавижу эту жизнь! Ткань Снов была моим единственным шансом на счастье! А ты все сломал!

Роман подошел ближе и понимающе положил руку ей на плечо, но Аля отскочила, как от огня, словно его прикосновение могло обжечь.

— Не трогай меня! Ты все испортил! Ты разрушил мой единственный шанс!

— Аля, послушай меня, — голос Романа стал мягче, в нём прозвучали новые, но в то же время болезненно знакомые нотки, заставившие Алю на мгновение замереть. — Это не шанс. Это ловушка.

— Ложь! — Аля топнула ногой, словно капризный ребенок, чувствуя, как от этого движения трясётся ненавистный жир. — Ты просто завидуешь! Все вы завидуете, потому что я нашла путь туда, а вы — нет!

— Аля, — в этом вздохе было столько усталости, словно он нёс на своих плечах весь мир. — Ты хочешь навсегда остаться на Ткани Снов, так? В воображаемой реальности, фантазии?

— Да! — выкрикнула Аля, отталкивая его и отходя ближе к краю моста; бетон под ногами стал скользким от начинающегося дождя. — Да, потому что здесь у меня нет жизни! Здесь я страшная, жирная, ни на что не способная! Здесь я заслуживаю только ненависти и насмешек! Ты не понимаешь, каково это — ненавидеть себя каждую секунду, каждый миг! Каждый раз, когда видишь свое отражение! Каждый раз, когда надеваешь одежду, которая все равно сидит как на корове! Каждый раз, когда слышишь шепот за спиной!

Она снова побежала к краю, крича:

— Я хочу к Ноктюрну! Я люблю Ноктюрна!

Роман догнал ее в два шага, схватил за плечи и развернул к себе. Его лицо оказалось совсем близко, он посмотрел ей в глаза с отчаянной решимостью.

— Ноктюрн — это я. Только не здесь.

Аля замерла, а потом рассмеялась — истерично, со слезами и нотками паники.

— Хватит издеваться! — она снова попыталась вырваться, но пальцы Романа держали её крепко, как стальные обручи. — Ты не можешь быть Ноктюрном! Он добрый, понимающий, заботливый, а ты — просто эгоистичный придурок! Издеваешься надо мной! Так же, как они! Уходи!

Ледяной ветер хлестал по лицу, трепал волосы, забирался под одежду, но Аля не чувствовала холода — только жгучая обида и гнев разливались внутри расплавленной лавой.

— Я не издеваюсь, — В глазах Романа промелькнуло что-то тёмное, болезненное. — Смотри.

Он засучил рукав пиджака и рубашки чёткими, уверенными движениями, будто раскрывал давнюю тайну. Обнажилось бледное запястье с выступающими голубоватыми венами под тонкой кожей. На внутренней стороне руки тускло мерцал полустертый рисунок — контуры нот и созвездий, выполненные синими и зелёными красками, которые светились изнутри даже в неярком осеннем свете.

Аля ошеломленно замерла. Время будто остановилось. Окружающий мир — мост, река, облетающие деревья — всё растворилось, осталось только это запястье с мерцающим рисунком. Она нанесла это прямо на Ноктюрна на Ткани Снов несколько дней назад, когда они остались наедине в роскошной дворцовой комнате с камином. Тогда они рисовали лунными красками друг на друге, но на теле Али в реальном мире не осталось и следа.

— Это… это… — Аля протянула дрожащую руку, осторожно, будто боялась, что рисунок исчезнет от прикосновения, растает, как утренний туман. Пальцы скользнули по коже Романа — теплой, живой, реальной. Рисунок не исчез. Под пальцами она чувствовала биение пульса, ощущала слегка шероховатую текстуру кожи.

— Это твоя работа, — подтвердил Роман. Его голос теперь звучал иначе, с теми самыми интонациями, которые она так любила в Ноктюрне — мягкими, обволакивающими. — Ты нарисовала его мне несколько дней назад.

Воспоминание нахлынуло с удивительной ясностью, словно кто-то открыл дверь в комнату, полную образов и звуков. Она помнила мягкий свет звезд, отражающийся в глазах Ноктюрна. Помнила трепещущее сияние свечей, шёлковые простыни, нежные объятия, жгучие поцелуи. Помнила всё.

— Ты… ты действительно… — слова будто застревали в горле. — Но как это возможно? Роман, я видела тебя выходящим из кабинета Агаты перед моим первым сеансом.

— Теперь ты понимаешь? — спросил он. В его взгляде мелькнуло что-то похожее на надежду, смешанную со страхом.

— Он… реальный? — прошептала Аля, снова прикасаясь к рисунку, боясь поверить. — Ноктюрн, он…

— Только для тебя и меня, — тихо ответил Роман. Ветер трепал его волосы, и на мгновение Аля увидела в нем то, чего раньше не замечала — уязвимость. — Для остальных — просто странные серебристые разводы на коже.

— А у меня его нет… потому что я там в другом теле?

Роман мрачно кивнул. Аля пристально посмотрела на него, отыскивая в холодных чертах теплый взгляд Ноктюрна, его мягкую улыбку, его внимательность. И сейчас, когда все маски были сняты, она как никогда чётко заметила это — те же глаза, та же линия губ, тот же наклон головы.

— Это правда? — она все еще не могла поверить, хотя доказательство было прямо перед ней. — Но как? Ты тоже ходишь к Агате?

Горькая усмешка исказила лицо Романа, сделав его более усталым и даже взрослым.

— О, у меня все немного сложнее…

— Расскажи, — всхлипнула Аля,