Счастливая карусель детства - Александр Гайдышев

Мне семь лет, я белобрысый крепенький ребятенок, слегка медлительный, аккуратный и послушный — по крайней мере, я часто слышу в свой адрес это от взрослых. На дворе лето конца семидесятых. Мы на даче под Ленинградом — в Зеленогорске. Мы — это, прежде всего, я, двоюродная шестилетняя сестренка из Москвы — Танечка, бабушка и дедушка. На выходные из Ленинграда к нам приезжают мои папа и мама.

Залив с пляжем, летний кинотеатр, городской парк с фонтанчиками, аттракционами и лотками с мороженым — в общем одно сплошное удовольствие. Ни тебе забот, ни хлопот. Этим летом я, наконец, освоил настоящий двухколесный велосипед, и мир стал казаться мне еще более радостным и интересным. Правда, дедушка давит на меня своим авторитетом и заставляет периодически учить какие-то басенки и стишки, что, конечно же, нравиться мне не может. Но я послушен и никогда с ним не спорю. Он произносит что-то вроде: «Каждый образованный человек должен это знать!»

Я быстро понял, что отвертеться от него не существует никаких возможностей, и, в конце концов, безропотно отдался в его жесткие руки — как-никак он все-таки в прошлом учитель литературы и известный журналист и, наверное, не ошибается насчет того, что в действительности должен знать «каждый образованный человек».

Как-то приезжаю я на велике с прогулки по парку и вижу, что возле нашей дачи за большим столом, где в хорошую погоду неизменно проходят все уличные семейные обеды и торжества, сидят дедушка и сосед — Александр Емельянович, и что-то оживленно обсуждают.

Сосед любит часто заходить к деду и засиживаться подолгу с разговорами на различные темы, и прежде всего — политические. Он какой-то там политинформатор или что-то вроде того. У него низкий голос и большой красный нос — почти как у Деда Мороза. «Это потому, что он частенько закладывает», — объяснил мне однажды дед в ходе доверительной беседы и по-заговорщицки подмигнул. Что такое «закладывать», я, конечно же, тогда не понял, но про себя сделал однозначный вывод, что наш сосед человек крайне необычный, уж больно выдающийся у него был красный и мясистый нос. Спрашивал я по поводу соседского носа и у бабушки, и она была более конкретна: «Да выпивоха он, уж больно водочку любит попивать». И после этих слов загадочный образ соседа — Деда Мороза быстро стал развеиваться.

Частенько мне приходилось присутствовать при разговорах взрослых на политические темы, и, я бы сказал, что они мне даже нравились, хотя и не все я в них понимал. Разговоры эти давали возможность моему пылкому детскому воображению четко осознать, что живем мы в справедливом человеческом обществе под названием Советский Союз, притом, что в это же самое время на нашей планете многие люди не имеют работы, денег и даже еды. И конечно я с полным основанием гордился своей великой страной.

Понял я тогда, что практически во всех безобразиях жизни за рубежом был виноват некто «Дядя Сэм» — неизменный персонаж газетных карикатур из рубрик о международных отношениях. «Дядя Сэм» этот действительно на картинках выглядел каким-то злым существом с козлиной бородой в звездно-полосатой шляпе, и держал он в руках своих хлыст или пистолет. В общем, личность малоприятная, но почему-то неизменно приковывающая мое детское внимание. Возможно, из-за своей внешней непохожести на советских граждан.

Очень я любил отыскивать в дедовых газетах различные карикатурные рисунки, пытаясь разгадать в них зашифрованный тайный смысл «безнравственных подвигов героев мира капитала», возглавляемых «Дядюшкой Сэмом». Кстати, почему-то иногда по непонятной для меня логике «Дядя Сэм» именовался «Дядюшкой Сэмом», и именно вот это ласковое слово «дядюшка» заставляло меня думать, что был он не до конца законченным злодеем и сохранял шанс исправиться.

Дедушка старался мне все доходчиво разъяснять на примере этих карикатур, но его высокий заумный слог не всегда доходил до моего понимания. Тем не менее, свои выводы я сделал: «Дядя Сэм» виноват в гонке вооружений, безработице, инфляции, спаде, голоде и прочих ужасных явлениях, присущих капитализму.

И вот дедушка прекращает свой оживленный разговор с соседом, откладывает в сторону газеты, и вместе они как-то внимательно и оценивающе на меня смотрят.

Дедушка обращается ко мне:

— Саша, очень хорошо, что ты вернулся. Дело в том, что к Александру Емельяновичу приехала дочь с внуками из Швеции, и мы решили для взаимной пользы вас познакомить. — Их двое, они близнецы, зовут их Антос и Алекс, что по-русски значит Антоша и Алеша, и им по шесть лет, — с легким смущением добавляет сосед, — ты, надеюсь, Саша, не против знакомства?

Почувствовал я легкое смущение, да и вообще с иностранными детьми мне раньше общаться не приходилось, а слова Швеция и шведы ассоциируются у меня исключительно с победами Александра Невского и Петра Первого, — видимо, из книжек, прочитанных мне мамой перед сном. Слышал я также и о шведских хоккеистах, но мы и здесь их обыгрывали.

Мне любопытно и страшно, но мое воспитание обязывает меня быть всегда вежливым со взрослыми.

— Ну что же, я не против знакомства, — тихо и с легким смущением ответил я и сел на скамейку рядом с дедушкой в ожидании дальнейшего развития событий. — Вот и отлично! — сосед встал из-за стола, откланялся нам и, пообещав вскорости возвратиться с внуками, отправился к своей даче, где в это время предположительно находились они — шведы.

Дедушка подмигнул мне и продолжил чтение на время отложенных газет. Ну а что происходило со мной, невозможно было выразить простыми словами! Не мог я места себе найти от переполнявших меня чувств и ерзал без остановки. Мне, советскому ребенку, предстоящая встреча с иностранцами казалась внезапно возникшей возможностью общения с невиданными доселе инопланетными существами, ведь были они не просто детьми, а представителями страны из капиталистического лагеря.

Но самое большое смятение происходило от полного непонимания того, каким образом нам — представителям двух разных миров и систем — предстоит общаться, и уж конечно на мне, как на представителе нашей великой страны, лежала огромная ответственность в свете грядущих международных встреч, пусть даже и не на высшем уровне. Эту ответственность я ощущал всем своим существом и старался во что бы то ни стало соблюдать внешнее спокойствие. Но внутри меня уже во всю силу набирал обороты вихрь…

Что это «они», я понял сразу и издалека. Близнецы шли за своим дедушкой и с любопытством оглядывались по сторонам. Оба голубоглазые и светловолосые, чуть ниже меня ростом, одеты в одинаковые безукоризненно белые кофты с капюшонами. Сами они чем-то довольны, по сторонам смотрят с интересом и улыбаются. Производили они впечатление образцовых детей с обложек журналов, которые обычно с интересом просматривают взрослые, когда хотят представить, как могут выглядеть в идеале их отпрыски.

— Ну вот, Саша, знакомься: Антос и Алекс! — представил мне своих внуков Александр Емельянович, — а про тебя мы им уже рассказали, так что считай, что вы старые знакомые.