Оборот времен - Иван Курносов

Альберт посмотрел на Виктора. Да, он с ним почти одного возраста, и выходит, политэкономию они оба изучали одну и ту же.

– Поднее эти общественно – эконом ическ ие з а кон ы ста ли признаваться едиными для различных формаций. Каждый автор формулирует и толкует их по-своему. Ведь без знания законов трудно прогнозировать развитие общества…

«Ну, попал в точку», – подумал Альберт и, пока Виктор продолжал в том же духе, листая книгу, которую Альберт ему передал, вспомнил, что на его старой работе в госкомитете в справках старались не ссылаться на общие законы природы и общества. Все тенденции и факторы они делили на позитивные и негативные. А в результате каких фундаментальных законов природы и общества происходят реальные события, начальству не очень-то хотелось знать. Он как-то раз задумался. Даже написал в своей справке: «На основе всеобщего закона единства и борьбы противоположностей ситуация в отрасли будет развиваться следующим образом…». Начальник отдела мягким синим карандашом аккуратно зачеркнул все до слова «ситуация» и осуждающе посмотрел на него: «За-коновывед нашелся. Да с таким законом… Запомни, у нас нет противоположностей, есть отдельные противоречия развития». И угрожающе погрозил своим остро отточенным карандашом.

– Мне представляется, – продолжал Виктор, – что даосы под дао, по существу, понимают природу. Она так же не познаваема, как бог. Это все различные формы выражения абсолюта.

Заметив, что Альберт не слушает его и не делает никаких реплик, Виктор остановился и, глядя с улыбкой на него, предложил:

– Если вы хотите больше узнать про И цзин, можете прийти на собрание клуба. Я сам там буду. Возьмите приглашение. Там будет Док. – И увидев, что Альберт вопросительно на него посмотрел, добавил: – Вы много потеряете, если не увидите этого человека. Уверяю вас. А Букинисту, если встретитесь с ним, привет от меня огромный. Я часто пользуюсь его услугами. Что-нибудь он вам еще сказал насчет книги?

– Ничего определенного.

Договорились, что если он что-то узнает о книге Альберта, то сообщит ему.

* * *

После ухода Альберта, Виктор, просматривая оставленную копию книги, вспомнил, что некоторое время назад Док просил его найти что-нибудь про переводчика Шклярова, который занимался Византией. Он тогда не нашел ничего, напечатанного им, узнал только, что в эмигрантской прессе была заметка о его гибели при невыясненных обстоятельствах. И Док больше его об этом не просил.

Когда он пролистал страницы копии, оставленной Альбертом, то не обнаружил в них ничего особенного. Последние дни византийской истории. Обычная историческая хроника. Но он смутно стал догадываться, что интерес Дока и этого Альберта к византийской истории не случаен. Почему она вдруг им обоим понадобилась?

Виктор в последнее время недолюбливал Дока, тот все больше натаскивал в качестве своего идейного приемника молодого Алексея. Если так и дальше пойдет, то с позицией Виктора в клубе можно будет не считаться. Возможно, Док его боялся. Ведь он научный сотрудник и лучше понимает различные философские теории. Это же его специальность.

Странным показалось ему также то, что он однажды видел Дока, сидевшего с какой-то старой машинописной рукописью. Он ее быстро успел спрятать в свой сейф, чтобы Виктор не видел. Виктор намеренно не спрашивал Дока о рукописи, а тот даже словом о ней не обмолвился.

Когда он читал его «Пути перемен», почему-то вспомнил Секста Эмпирика. Тот не зря уверял людей в том, что трудно в этом мире что-то утверждать однозначно.

Виктор считал, что все признают перемены. Не в этом дело. Важнее другое – какой принцип человек признает для себя главным? Личность и идея от других отличаются только этим.

Его всегда напрягала постоянная необходимость выбора. Если действовать во всех направлениях, как Солнце, то энергии нужно иметь не меньше. А если только в одном направлении, можно малыми силами достичь значительных результатов. Но для этого нужна концентрация сил. Поэтому выбор пути казался ему очень важным делом, и он часто опаздывал принимать решения.

Со свойственной ему увлеченностью Виктор, забросив свои дела, решил еще раз поискать в каталогах эмигрантских изданий что-то, подобное этой книге. Если эта хроника описывает падение византийской империи, то и название должно было соответствующее. Он зарылся в ворохе книг и журналов, которые несколькими кучами лежали рядом со шкафом. Решил искать по автору хроники. Автор, судя по копии, грек, близкий к императорской фамилии Палеологов.

Виктор допоздна просидел на работе. Никуда не выходил, заваривал много раз кофе и пил его с остатками печенья. Искал в Интернете по известным ему ссылкам и среди имеющейся у него эмигрантской литературы книги, описывающие тот период. И только ближе к полуночи, наконец, увидел в воспоминаниях одного из деятелей эмигрантского движения знакомую фамилию «Шкляров». О нем в своих воспоминаниях, изданных в Праге перед Второй Мировой войной, упоминал бывший офицер царской армии, участник белоэмигрантской организации «Новая Россия». Он писал, что Шкляров их предал. И память о нем должна быть стерта из памяти настоящих патриотов новой России.

«Интересный факт, – подумал Виктор. – Может, патриоты «Новой России» ищут следы этого предателя, чтобы навсегда вычеркнуть его из памяти? Или наоборот, чтобы оправдать, как незаслуженно обвиненного? Такое сейчас тоже случается. Но уже поздно, завтра продолжу поиск», – решил он.