Голливудская трилогия. В 3 книгах. Книга 3. Наследники - Гарольд Роббинс

— Всем понравилось твое предложение.

— Вот и хорошо.

— Это будет здорово. Теперь все останутся довольны. Синклер будет заниматься телевещанием и компанией пластинок, Сэм — своим «Самаркандом», а Джонстон — производством магнитных пленок и вопросами финансирования. С этим мы можем создать абсолютно автономную корпорацию, причем в наших руках будет только двадцать пять процентов акционерного капитала, остальное продадим на бирже. Всем понравилось даже название, которое ты предложил для новой компании — «Американская Корпорация Информации и Средств Связи». Я думаю, со времен Форда на рынке не было ничего подобного.

— Отлично, — усмехнулся я.

— Осталось решить только одно, — сказал Дэйв.

Я с удивлением посмотрел на него.

— Это была твоя идея, и все полагают, что только ты можешь возглавить Корпорацию.

Я молчал.

— Они меня послали, — пояснил он, — потому что я единственный здесь беспристрастный человек.

Я ухмыльнулся. Он был столь же беспристрастен, как специально подобранный состав присяжных. Он не выигрывал ничего, кроме крупных вкладов.

— По-моему, тебе стоит возглавить Корпорацию, — повторил Дэйв. — Ведь в конце концов ты будешь очень заинтересован в этом, вложив свои двадцать пять процентов «Самарканда» и пятнадцать процентов «Синклер Телевижн». От тебя будет зависеть, дадут ли эти деньги прибыль.

Я слушал молча.

— Ты говорил, что не находишь удовольствия от работы. Так вот, ты его получишь здесь, и нигде больше. — Он перевел дыхание. — Они хотят, чтобы ты обдумал это. Не спеши. Они подождут твоего ответа.

Дэйв вернулся в комнату, а я повернулся к Юристочке. Молча взял сигарету и закурил.

Через плечо я посмотрел на собравшихся, они о чем-то оживленно беседовали.

— Посмотри на них, — сказал я, — они планируют, как захватить весь мир.

— По крайней мере, это интересное занятие, — засмеялась она.

— Это жадные, эгоистичные и честолюбивые люди, ты ведь знаешь.

— Да, — она кивнула. — Но я знаю двух, а может быть, и троих из них, которые любят тебя.

Я снова посмотрел на нее.

— И ты их тоже любишь, — заверила она меня. — Даже если не хочешь признаться себе в этом.

— Они будут бороться друг с другом и хватать друг друга за глотку. Они попытаются съесть меня живьем, — сказал я. — Настоящие дикари.

— Ты сможешь позаботиться о себе. Как сказал Сэмюэль-младший, ты должен быть активным, сейчас бездельникам нет места в мире.

— Ты думаешь, мне стоит принять их предложение?

Она ничего не отвечала, просто глядела мне в глаза.

Я повернулся и посмотрел в окно на Лос-Анджелес.

Было поздно. Или, скорее, слишком рано. Наступало утро. Небо на востоке уже заалело.

— А ты как? — спросил я.

— А я вернусь в Сан-Франциско и буду читать о тебе в газетах, — сказала она.

Я обернулся к ней.

— А если я попрошу тебя остаться?

Она не сводила с меня взгляда.

— На два или три дня?

— Может, и дольше.

— Я могу и не устоять.

Я долго молча смотрел на нее.

— Не уезжай, — снова попросил я. — Я сейчас от них избавлюсь.

Я прошел в комнату и направился к этим филистимлянам.