Новая журналистика и Антология новой журналистики - Том Вулф

ДОЖДЬ ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ МАРВИН.

И сразу же в Гану полетела ответная телеграмма:

ЖДУ ПРОГНОЗ УРОЖАЯ НА ОСНОВЕ КОЛИЧЕСТВА ДЕРЕВЬЕВ КАКАЯ ПОГОДА СКОЛЬКО БОЛЬНЫХ ДЕРЕВЬЕВ КАКОВА ЦЕНА НА МЕСТЕ ВИНФИЛД.

И тут же ответ:

БРИТАНЕЦ В ОТЕЛЕ ГОВОРИТ СТОЛЬКО ЖЕ ДЕРЕВЬЕВ КАК В ПРОШЛОМ ГОДУ БОРЬБА С ВРЕДИТЕЛЯМИ ВЕДЕТСЯ МУХА МДУМГВЕ ПОД КОНТРОЛЕМ МАРВИН.

— My… Мду?.. Какая муха?

— Вредитель какао, деревья губит, — авторитетно пояснил секретарь Винфилда.

— Черт возьми, я его послал не в отеле сидеть! — рыкнул Великий. — Пусть поднимает зад и отправляется по складам и плантациям, на месте разузнает об урожае. Я вбухал в это дело три миллиона, а какао болтается на отметке двадцать шесть центов!

— Может, ему без винтовки боязно? — предположил я.

Какао сползло до 25,5. Кто-то наверняка знал нечто такое, чего не знали мы. Возможно, львы снова вышли на мышиную охоту. Неизвестность. И следующая телеграмма не внесла ясности.

БРИТАНЕЦ ГОВОРИТ ЧЕРНЫЙ СТРУЧОК В ОБЛАСТИ АШАНТИ ЗАВТРА ТУДА ОТПРАВЛЯЮСЬ ДОЖДИ ПРЕКРАТИЛИСЬ МАРВИН.

За следующие два дня какао упало до 24,5 центов за фунт. Брокеры снова пристают с поддержанием маржи, пришлось продать еще два контракта. Великий Винфилд — мрачнее тучи, ругает Марвина. Я представляю себе нашего лазутчика, входящего в ганский склад какао. «Есть какао?» — вопрошает Марвин. «Не-е, бвана, какао не-не, совсем не», — отвечает абориген. А после ухода американца абориген, пять лет назад окончивший с отличием Лондонскую школу экономики, надевает свой европейский костюм, снимает трубку и на оксфордском английском сообщает в соседний склад, что Марвин приближается.

От Марвина больше ничего не слышно. Я прекрасно представляю себе, что с ним произошло. Он нанял автомобиль с водителем. Дорогу развезло, автомобиль увяз, водитель отправился за помощью. Не дождавшись его возвращения, Марвин пошел вслед за ним и заблудился в джунглях. Вокруг дико хохочут обезьяны, Марвина жалят москиты, кусает мошкара, громадные шестидюймовые пиявки присасываются к ногам.

Через несколько ужасных часов ошалевший Марвин выползает на просеку и попадает в гущу ухмыляющихся граждан, нацеливших в него свои острые копья. Граждане хватают Марвина и сдирают с него одежду. Несчастная жертва испускает отчаянный вопль.

А на другой стороне глобуса какао тем временем все падает и падает в цене. Великий Винфилд шлет телеграмму:

ЖДУ НОВОСТЕЙ ЛОНДОН СООБЩАЕТ УРОЖАЙ КАК МИНИМУМ СРЕДНИЙ ВИНФИЛД.

Ухмыляющиеся граждане отложили копья, подняли Марвина и плюхнули его в чан с маслом, поставленный на огонь. Марвин мычит, как бык на бойне.

В Нью-Йорке паникеры избавляются от контрактов, какао падает до 20 центов за фунт. По этой цене джентльмены из «Хершли» и «Эм-энд-Эм» его скупают, скупают и скупают. Я в свое время покупал какао на три цента дороже, и теперь все мои контракты уплыли к «Эм-энд-Эм». Великий недосягаем. Мыслит, говорит его секретарь.

Ухмыляющиеся граждане с копьями оказались вполне добросердечными созданиями. Они знают, что обсосанный пиявками страдалец найдет успокоение в нагретом масле. Марвин перестает вопить, ощущает облегчение. Он весьма лакомый 240-фунтовый кусочек, но граждане обтирают его, кормят и отводят сначала в полицейский участок, а оттуда в контору плантации какао, где американца уже поджидает беглый водитель, рассчитывающий на гонорар.

Да, случилась революция в Гане, разразилась гражданская война в Нигерии, «черный стручок» напал на посадки, да и железную дорогу взорвали… Но что-нибудь этакое случается каждый год, и каждый год созревает какао.

Сняли урожай и в этом году. Не большой, не маленький. Так себе, средненький.

Но урожай не покрыл потребления, поэтому в следующем году…

Я пролетел на бирже, помощник Винфилда вылетел с работы. Сам Великий Винфилд потерял половину своих контрактов. «Ничего, мы свое получим, не мытьем, так катаньем», — отмахнулся он и бросился спекулировать акциями «КЛМ» и «Солитрон», чтобы наверстать упущенное.

А Марвин благополучно вернулся из Ганы. Подогретое масло полностью исцелило его, и теперь он снова рвется в бой, готов опять отправиться в Гану, в Нигерию, лишь бы это дало ему шанс вернуться в игру.

Иногда заглядываю в котировки какао. В Нигерии разразилась настоящая гражданская война, не игрушечная. Гана девальвировала валюту. Повсюду «черный стручок». Неурожай — и какао подскочит до пятидесяти центов. Каждый год мир потребляет больше какао, чем производит, но цена остается примерно одинаковой. Совершеннейшая бессмыслица. Да, в этой игре у львов солидная фора. Теперь я знаю свое место, и в следующий раз, когда какой-нибудь мудрец скажет, что на фондовой бирже застой, а на товарной складывается интересная ситуация, я отправлюсь прямым ходом на какой-нибудь мышиный пляж и пережду на солнышке, пока эту интересную ситуацию развеет ветер.