Арабская кровь - Таня Валько

– Он тоже мертв.

– Видел. Что за бандиты эти наемники!

– Его убили свои, – сообщает Марыся с горечью. – Соплеменники.

– Почему? Ведь я видел собственными глазами, что он пользовался среди них огромным авторитетом.

– Так уж складывается здесь. По крайней мере так стало во время этой паршивой братоубийственной войны. Достаточно какого-то разговора, незначительного недоразумения, неверного толкования – и ты в мгновение ока из друга или брата становишься врагом, которого нужно убить. Ни в чем и ни в ком нельзя быть уверенным.

– Мне кажется, что тут достаточно спокойно, значит, проведем здесь ночь, – принимает решение мужчина. – Ничего лучшего мне не приходит в голову. Во всяком случае, в эту минуту.

Хамид медленно движется, и вскоре они подъезжают к известному домику. Паркуются за ним, со стороны просторной пустоши. Белая машина сливается с цветом барака и светло-бежевым песком, который окружает безлюдные склады.

– У нас будут очень неплохие условия, есть даже ванная с душем, но спать я предложил бы тебе в автобусе. Я видел в доме множество пауков, больших тараканов, а под полом – крыс.

– Ну, так это прекрасные условия!

Впервые с момента встречи Марыся улыбается. Она берет маленький рюкзачок и направляется к умывальнику. Она чувствует, как одежда прилипает к телу и от нее исходит отвратительный запах. В конце концов, все последние сутки она, словно мышь, страшно потела от страха. Из душа льется по-летнему приятная вода, и женщина стоит под струями, стараясь смыть с себя грязь и ужасы войны. Она намыливает тело и неохотно проводит рукой по чуть заметно округлившемуся животику.

«Хамида не удастся обмануть, он чересчур хорошо знает мое тело, – приходит она к выводу. – Да и, в конце концов, разве можно лгать ему, когда дело касается такой важной, ключевой проблемы, последствия которой будут с нами до конца жизни? – размышляет Марыся. – Но, с другой стороны, как я расскажу ему правду? – Она иронично улыбается самой себе. «Любимый муж, я сорвалась с супружеской цепи и пустилась с первым встречным парнем во все тяжкие». Ну конечно! «И что ты скажешь на это, любимый? – ведет она внутренний циничный диалог. – Посочувствуй мне, я потеряла любовника, такой хороший треугольник могли бы создать…» Слезы отчаяния появляются в ее янтарных глазах. «Будешь ли ты добрым папочкой моему ублюдку?» – продолжает она мысленный разговор с мужем. Она приникает грудью к стене, и струи воды стекают по ее худой спине. Молодая женщина плачет уже не по поводу страшной смерти Рашида и своей проклятой судьбы, а потому, что позорно изменила такому доброму и порядочному человеку, как ее супруг. Именно сейчас она особенно сильно ощущает бремя своей вины. У нее постоянно перед глазами его лицо, излучающее грусть, неуверенность и горечь.

Она смотрит на большого, цвета зрелого финика таракана длиной в четыре сантиметра и с торчащими вверх усами. Он взбирается на большой палец ее стопы, и Марыся замирает с мыслью, что она меньше испытывает отвращения к тараканам, чем к себе. Снаружи наступают сумерки. Внутрь ванной комнаты через маленькое оконце под потолком попадает очень мало света. С перекрытия грустно свисает изолированный провод с разбитой лампочкой на конце.

– Ничего не случилось? – Хамид осторожно стучит в незакрытую дверь, а задумавшаяся Марыся испуганно подскакивает от звука его голоса. Большой тараканище тут же смывается в канализационную трубу. – Ты жива?

Мужчина входит внутрь. Он уже без своей вонючей, давно не стиранной галабии и панталон. На нем короткие шорты «Найк» и эластичная майка. «Где были мои глаза? – задает себе Марыся риторический вопрос. Ее муж убийственно красив даже в спортивной одежде. – Что меня привлекло в этом Рашиде?!» Она поворачивается к супругу, скромно кладет одну руку поперек груди, другую вдоль живота, желая закрыть хотя бы часть своего нагого тела.

Хамид, не обращая внимания на льющуюся воду, подходит к любимой, осторожно обнимает ее и прижимает к себе. Марыся касается лбом его груди и обвивает худенькими руками талию. Хамид поднимает ее заплаканное лицо и нежно целует чувственно приоткрытые губы. Потом его пальцы ныряют в ее мокрые вьющиеся волосы и он наслаждается их гладкостью и густотой. Хамид внимательно смотрит в ее глаза, опушенные завесой длинных черных ресниц, но кроме бездонной грусти и отчаяния ничего в них не видит. «Не буду задавать ей никаких вопросов, – решает он. – Не хочу ничего знать и ничего ждать. Хочу только быть с ней и никогда уже не расставаться». Он страстно притягивает женщину к себе и убирает поцелуями всю горечь расставания и тоску с ее щек, глаз, шеи и груди. Марыся в экстазе стягивает с него мокрую одежду и гладит тело мужчины. «Мы сейчас так близко друг к другу, оба нагие и укрытые темнотой, которую рассеивает только свет месяца, падающий через окно». Женщина закрывает глаза и отдается любовному ритму, желая, чтобы эта минута упоения страстью никогда не заканчивалась. Она хочет спрятаться в тело партнера, как в безопасную скорлупу, и уже ничего не бояться и перестать убегать, перестать скрываться от правды и ответственности, от его любви, которая в этот момент проявляется во всей своей красоте и силе. Хамид в упоении кричит, обнимает ее еще крепче. Душ заливает их тела. Вода дает успокоение и смывает с них зло этого мира.

– Поедем в Триполи к Муаиду или в Налут к твоей матери? – едва открыв глаза, спрашивает Хамид на рассвете следующего дня лежащую рядом жену, которая вперила в него ожидающий и нетерпеливый взгляд.

– Хочу к маме, – не колеблясь ни секунды, отвечает Марыся. Женщина не спрашивает, откуда муж знает, где находится ее семья, и знает ли он все подробности ее пребывания в Ливии. Она оставила выяснения на потом или, скорее, навсегда.