Сад радостей земных - Джойс Кэрол Оутс

Но Кларк все-таки женился на своей Розмари – маленькой толстушке, похожей на какую-то пичугу; она красила волосы и тоненькие, выщипанные брови в черный цвет, чтоб еще резче оттенить белизну кожи: лицо белое-белое, как мука, и на ощупь такое же гладкое и мягкое. Кларк объявил о своих намерениях и в тот же день ушел из дому, подальше от отцовского гнева, а через неделю они с Розмари поженились. Женская половина семейства Ревиров, да и все женщины в Тинтерне принялись считать недели и месяцы и всякий раз при встрече пялили глаза на аккуратный животик Розмари, но ничего такого не дождались. Первый ребенок у них родился только через год, а к тому времени все уже забылось и отношения Кларка с отцом установились окончательно: Ревир опять начал с ним разговаривать, Кларк получил приличное место и, если покажет себя дельным работником, через несколько лет, пожалуй, дослужится до управляющего лесным складом; но, обдумывая свои грандиозные планы и судьбы своих необъятных богатств, Ревир больше не принимал его в расчет. Кларк с Розмари поселились в Тинтерне, на втором этаже стандартного белого домика на одной из лучших улиц города.

Кларк стал прибавлять в весе в одно время с женой, когда та забеременела, – полноватый, серьезный, озабоченный молодой супруг. Возможно, через годик-другой он сможет привести ее в отцовский дом; а пока их приняло в свое лоно семейство Розмари: ее родные обихаживают молодых, всячески привечают и так гордятся зятем, словно он сошел за нею с неких горных высот и не сегодня-завтра вновь вознесется с ней туда.

За неделю и один день до этой свадьбы Кларк ехал на своей машине на вокзал: надо было взять кое-что для Клары. Это был длинный, тяжелый сверток – еще один ковер из магазина восточных товаров. Кларк пораньше кончил работу, чтобы поспеть с лесного склада на вокзал, пока там не закрыли багажную камеру, и еще выкроил минутку – проехал мимо аптеки и перекинулся словечком с Розмари; потом покатил домой. Уже начинался апрель. На душе у Кларка было празднично – не от весны и не от встречи с Розмари, хоть он и любил ее нежной, бесхитростной любовью и очень восхищался ее маленьким, ладным телом, – нет, он радовался, что везет домой этот сверток. Это был подарок, подношение. Кларк с гордостью вез его Кларе – она всегда так удивляется, так благодарна, когда что-нибудь для нее делаешь, – правда, и забывает в два счета.

Когда он приехал домой, старого ковра в столовой уже не оказалось. Клара расхаживала босая, в джинсах и старой блузе.

– Ух какой огромный! – сказала она. – Думаешь, размер правильный? – Мебель из столовой была тоже вся выставлена в другую комнату, и Кларк с удивлением понял, что Клара управлялась сама. – Хочу все устроить, пока отец не вернулся, – сказала она. – Хочу его удивить!

Кряхтя и обливаясь потом, они долго бились над узлами и обертками.

– Был бы дома Кречет, он бы помог, – сказала Клара.

Но у Кречета была теперь своя машина, и он не спешил возвращаться домой, а Кларк только радовался, что его нет. У него было такое чувство, будто он сам выбрал для Клары этот тяжеленный, точно каменный, намертво запакованный ковер.

Наконец они его развернули и изумились его краскам. Даже оробели немного.

– Лучше мне его не трогать, у меня руки грязные, – сказал Кларк.

Клара наклонилась и внимательно разглядывала ковер. В раздумье покусывала нижнюю губу. Но Кларк перед красивыми вещами всегда терялся, точно они ставили под сомнение его мужское достоинство; и он поспешил нарушить молчание:

– Пожалуй, я втащу барахло обратно.

«Барахло» – старинная добротная мебель, которая принадлежала первой жене Ревира, – давно убрано было на чердак, а потом Клара его оттуда извлекла: оказалось, изящество линий и мягкий цвет дерева в точности совпадают с тем, что теперь изображают в модных журналах.

Потом они подсели к обеденному столу, но стулья повернули так, чтоб ковер был перед глазами. Пили пиво и мирно разговаривали обо всем и ни о чем. Клара высоко подобрала колени, босые пятки упирались в краешек стула; она все разглядывала новый ковер и неудержимо улыбалась. Кларку стало до странности приятно.

– Когда ты женишься, я тебе помогу обставить дом, – сказала Клара. – Я сразу вижу, стоящая вещь или нет.

– Кто сказал, что я женюсь? – спросил Кларк.

Клара только рукой махнула:

– А ну тебя, надоел!

После ужина Кларк поехал в один придорожный бар – просто так, немножко развлечься. Обычно он не ездил один, но в этот вечер захотелось разнообразия – как-то неспокойно ему было. Он стоял в баре у стойки и громко, серьезно рассуждал о политике с посетителями-фермерами. И чувствовал: на него смотрят по-доброму. А ко всякому, кто так на него смотрел, он и сам тотчас преисполнялся добрых чувств и порой озадачивал людей своей щедростью: они не привыкли к такому дружелюбию со стороны кого-либо из Ревиров. Но Кларк и вправду им нравился. Около одиннадцати в бар зашел один из его былых приятелей; этот молодой парень уже пять лет как женился, дела его шли неважно, и он давно избегал Кларка. А тут за десять минут разлад позабылся. Кларк вновь завоевал дружбу старого приятеля, это неплохо. Они сверстники, обоим по двадцать пять. На глаза Кларка навернулись слезы: подумать только, они знают друг друга целую вечность! Приятель решил позвонить жене, объяснить, почему он так задержался, и Кларк пошел с ним к телефону. Оба уже порядком напились. Когда приятель поговорил с женой, Кларк снял трубку и позвонил Розмари. Подошла мать: Розмари уже легла, а что, дело спешное? Кларк сказал – да, спешное. И когда подошла Розмари, сказал – он ее любит, как она там поживает? Глаза его опять наполнились слезами. Потом бар закрылся, и ему пришлось отвезти приятеля домой – тот упился до потери сознания, – а затем в одиночку проделать весь длинный обратный путь; он вел машину старательно, как только мог, особенно на поворотах. Ехал то быстро, то медленно. И кажется, сам не понимал, что делает, только на поворотах иной раз ощущал странную тошную слабость в животе – стало быть, чересчур гонит машину. До дому он добрался совсем поздно, все окна были темные, горела только лампочка на заднем крыльце. Кларк выключил зажигание, но не вылез из-за руля, сидел и улыбался дому. Такая лень одолела и такой он был довольный, что не хотелось двигаться. Должно быть, он заснул – проснулся оттого, что Клара трясла его голову. Она ухватила его за волосы.