Дневник заштатной звезды - Пол Хенди

– Ты тот парень из «Саймон говорит»! – прокричал из кабины водитель.

Он сказал это так, словно сообщал мне нечто такое, о чем сам я и не подозревал.

– Верно, – ответил я, продолжая бежать.

– «Телеигра, где вы делаете то, что я вам скажу, а не то, что вы хотите!» – процитировал он мой коронный афоризм. Мужик был явно из фанатов.

– Верно.

Дождь практически сбивал меня с ног. Я задыхался и промок до костей, а ушибленное колено начало саднить.

– У меня есть для тебя классная идея! – проорал он.

– Какая? – спросил я, надеясь, что он предложит меня подвезти.

– Саймон говорит: «Купи зонтик!»

С этими словами он нажал на клаксон и поддал газу, заливаясь гомерическим хохотом. Готов поклясться, он специально проехал по огромной луже, чтобы обдать меня грязью.

Я перешел на спринт.

В контору Макса я добрался с двухминутным запасом. Я обливался потом и едва переводил дух. Вся моя одежда была в грязи, в крови и вымокла до нитки. Надо сказать, контора у Макса очень шикарная: кругом кремовые ковры и такие же кремовые кожаные диваны, а все стены увешаны рамками с фотографиями артистов, интересы которых представляет его агентство. Местоположение того или иного фото служит признаком успеха артиста. Мое – в подвале, напротив мужского туалета.

Я сразу же прошел в приемную: сообщить Жуткой Бабс, что прибыл. Вынув сигарету изо рта, она смерила меня неодобрительным взглядом.

– Ты похож на размокший банан, – прокомментировала Бабс со своим нарочито ливерпульским акцентом. И разразилась хохотом, неизбежно перешедшим в очередной приступ кашля. Придя наконец в себя, она сказала, что у Макса посетитель, встреча с которым затянулась несколько дольше, чем предполагалось, и предложила присесть и немного подождать. Естественно, я тут же направился к одному из кожаных диванов.

– Нет! – взвизгнула Бабс. – Только не туда!

И властным жестом указала на деревянную скамейку в углу:

– Вон туда.

Вконец изнуренный, я сел и закрыл глаза. А когда вновь открыл их, то заметил, что Жуткая Бабс смотрит на меня и хмурится. Точнее сказать, хмурилась бы, если бы не ботокс.

– У тебя все лицо полосатое, – сказала она.

Черт бы побрал этого «Мистера Бронзера» с его треклятым автозагаром.

Макс заставил меня ждать полтора часа. Я был вне себя от ярости и все девяносто минут прокручивал в голове все, что собираюсь высказать о нем лично и о его гребаном агентстве. Я скажу ему, что не вижу ни новой работы, ни новых проб с момента возвращения с пантомимы; что, по моему глубокому убеждению, он не больно-то суетится ради меня; что он ни разу не отнесся ко мне уважительно; и что, похоже, Макс забыл, что работает на меня, а не наоборот. Да и кто он вообще такой, чтобы заставлять меня торчать в приемной битых полтора часа?

– Эй, Питер, давай-ка заноси сюда свою задницу.

Это Макс вызывал меня из своего кабинета. Толкнув тяжелую деревянную дверь, я вошел внутрь.

– Питер.

– Саймон, – прошипел я сквозь зубы.

– Какая разница…

Вот он, тот момент, когда я скажу Максу Голински, что он не кто иной, как сволочь, грубиян и садист.

– Звонили из передачи «Утренний кофе с Майком и Сью»…

Вот он, тот момент, когда я скажу, чтобы он засунул свое сраное агентство себе в задницу.

– …они хотят, чтобы ты был их постоянным репортером по шоу-бизнесу.

Вот он, тот момент, когда я перегнулся через стол и расцеловал его.