Факультет патологии - Александр Минчин

— Так как насчет пива? — Я не верил ему, думал, не хочет со мной запанибрата — дистанция. Она не только в беге, она и в жизни важна…

— Я, правда, не пью, спасибо. Ну, до понедельника.

Расстались мы, как первые друзья, которые были когда-то последние.

Естественно, никакой команды ему я создавать не собирался.

В субботу мы встретились в стенах института. Это у вас суббота выходной, а у нас учеба. Ирка даже вся засияла, когда увидела меня:

— Тебя почему целую неделю не было?

— Она аж вся извелась, — вставил Юстинов.

— На стадионе бегом занимался, — ответил я.

— Как это? — спросил Боб. И тут я начал им рассказывать о Пенисе: вся компания полегла. Кроме Юстинова.

— Ты, кстати, особо не радуйся, — сказал он, — так как на следующий год собираются вроде ввести физкультуру в течение всего третьего курса и два зачета.

— Тогда мы все будем зависеть от тебя, — сказал Боб. — Ты у нас бо-оль-шой человек будешь, Сашка!

Все опять засмеялись, не смеялся только Юстинов, он никогда чужому не смеялся, а смеялся только своему.

Он начал:

— Хорошо, что ты появился, а то твой лучший друг Ирка была уже близка к коме. Боялись, не выживет.

Ирка подарила мне лучезарную улыбку.

— Боб, пошли пиво пить, угощаю, — сказал Юстинов.

— С удовольствием, — согласился Боб. — Саш, ты пойдешь?

— Нет, спасибо, после пяти дней кросса, безостановочного, мне нужна передышка.

— Так, — сказал Юстинов, — а Ирке после последней выходки категорически запрещается.

— Ну, Андрюшенька.

— Я кому сказал, Ира!

— А я и не люблю это пиво, к тому же мне надо поговорить с Санечкой. — Она невинно посмотрела на меня.

— Прекрасно, — сказал Юстинов, — смотри только, заделает она тебя. И не такие храбрецы попадались, и то уделывала.

— А мы с ней ничего такого не собираемся делать, чтобы она меня уделывала… — мне было весело.

— Да, — сказал он, — а жаль, я бы тебе ее даром отдал, вот сейчас прямо!

Вся компания полегла. Юстинову это нравилось. Он улыбнулся.

— Спасибо, — сказал я. — Но не надо.

— Обижаешь, Саш. Как у вас там на Кавказе говорят: прямо в сердце плюешь, такую девушку предлагаю. Ирка, пошла бы к нему?!

— Конечно, Андрюшенька. Да он не хочет, я уже предлагала.

Боб по перилам покатился.

— Ты видишь. Боб, Ирка не теряет времени зря, я же тебе говорил, что она профессионалка-блядь, только прикидывается, что девственница.

И вся компания со смехом ушла.

— Санечка, — Ирка уже висела на руке у меня, — ты мне расскажешь еще, я целую неделю ждала? Ты же обещал.

— Что, Ир?

— Ну, про противозачаточные средства и как предохраняться.

— А что тебе рассказать?

— Все-все, что ты знаешь, мне так интересно. — Она действительно была очень заинтересована.

В это время в аудитории шла лекция. А я начал свою, из области очень далекой от той, по которой шла лекция. Та называлась «Русская литература XIX века», моя называлась «Гинекология и предохраняющие средства XX века» (Общий курс для незнающих).

— Ну, что такое гинекология и женские половые органы, я думаю, тебе известно, ты имеешь представление или видела. Они есть у самой тебя, поэтому я не буду на них останавливаться. Однако их надо предохранять, я думаю, тебе это тоже уже известно. Предохранять — я не имею в виду личную гигиену, а от проникновения в них мужского члена.

Ирка улыбается.

— И даже это не совсем правильно — не от него, а от того, что из него выливается и внутри у тебя (или любой другой) быстро передвигается, расползается и разливается. То, что двигатель всего мира, создатель и вершитель судеб людских, пик всего человечества: ненавистный и прекрасный сперматозоид! — или ее величество — сперма.

Ирке нравилась такая лекция.

Но дальше я ушел в серьезный материал.

— Все предохраняющие средства (в медицине так называемые контрацептивы) делятся на три вида: механические, химические и комбинированные.

— Комбинированные, это когда механические и химические вместе, — сказала Ирка.

— Умничка, — улыбнулся я. — К механическим средствам относятся: шеечные колпачки, они бывают разные, колпачок Кафка, Менсинга, Миспа, Френша и так далее, надеваются пальцами на влагалищную часть шейки матки и подбираются точно по размеру самой шейки.

— А я не знаю моего размера.

— Да подожди, я тебе еще ничего не предлагаю. — А также к механическим средствам относятся пессарии, всякие петли и спирали, это уже внутриматочные средства и вводятся они внутрь матки непосредственно.

— Так она же маленькая?

— Не переживай, Ир, они тоже не большие. Поместятся. Раньше пессарии и спирали делали из золотых пластинок, но это было дорого и не совсем надежно, сейчас изобрели всякие пластмассовые вещества, они во много раз лучше. Говорят… (Это ж все темный лес — наша гинекология, ничего не доказано, да и кого волнует предохранение женщин — нам важно пятилетку в четыре года.) Но те, кто побогаче, делают по-прежнему из золота. Не хотят пластмассовую. Америкашки вообще изобрели аллюминиевую, так как аллюминий окисляется и это, оказывается, хорошо, дополнительная предосторожность и гарантия, так как окисляющая среда убивает оплодотворяющий сперматозоид.

— И у меня он тоже убьется? — Она очень живо и жизненно реагировала.

— Но я не думаю, что это тебе может подойти. Так как у нерожавших — матка при цикле опускается или может опуститься немного, и тогда спираль сдвинется, и ты можешь залететь прямо от нее, без мужика. Так как на ней собрано много от прежних актов сперматозоидов, как катодов отложившихся. А спираль должна быть постоянно зафиксирована.

— А что же тогда хорошо для меня?

— Химические средства: это всякие противозачаточные желе, пасты, кремы, шарики. И лекарства. Можно еще и спринцеваться, но это неудобно, так как в течение пяти минут, сразу же после акта, надо бежать в ванну, а всем полежать хочется.

— Ага, это точно, — подтвердила она мечтательно.

И возглас был такой, как будто узнала пройденное раньше.

— Остаются таблетки, самая лучшая вещь для молодых. Ими пользуются во всем мире, только у нас никто ничего не знает, это не для народа.

— А какие лекарства?

— Есть в аптеке такие таблетки, два вида: инфекундин и биссекурин, хотя они дают какие-то побочные действия. Но это лучше, чем постоянно лазить на голгофу гинекологического кресла.