Боюсь тебя убить...Часть 1 - Лилия Сурина

Пока я отходила от операции, мне нельзя было в спортзал и бассейн, только массаж и библиотека с зимним садом были позволены. Да и сил не было, поэтому я большей частью отлёживала бока на удобной кровати и слушала жалостливые рассказы о чужой жизни. Пришла Эстель подбодрить меня, сказала, что следующая операция предстоит на губах и щеке заодно. Приподнимут уголок губ и будут иссекать шрам, стягивающий половину лица. Звучит жутковато, да и мороз пробирает.

- Когда? – спрашиваю я и сжимаю руку Эстель. Она чувствует, что мне страшно, поэтому улыбается и гладит по голове, как маленькую.

- В пятницу. Глаз пока нельзя трогать. Всё хорошо, не переживай…

Наш разговор происходит на французском языке и соседки заинтересовались, примолкли. Вскоре мне принесли капельницу, и я от неподвижного лежания заснула.

- Эй! Как себя чувствуешь? – ласковый голос друга выдёргивает меня из приятного сна, где я снова в той пещере с Никитой, мы сидим прямо на песке у входа и любуемся белыми бурунами на голубых морских волнах. Вдруг чувствую в руке прохладный немного бугристый шар.

- М-м-м… une orange… - шепчу я, - mersi…

- Что? Бредишь еще? – сверкает глазами от смеха друг. Он не понимает французский.

- Апельсин… спасибо… - перевожу я и поднимаю фрукт к носу, вдыхаю цитрусовый аромат. – Это французский.

- Понятно. Я заметил, что вы с Эстель лопочете не по-нашему. Что снилось? Ты улыбалась.

- Море.

- Значит, скоро волнующая весть тебе будет издалека. У меня бабушка сонниками увлекалась. И знаешь, сбывается!

Дни пролетали, только успевай замечать. Я в клинике уже три недели и итог – две операции на глазу, мои губы снова улыбаются, причем постоянно, слегка. Чувствительность еще не до конца вернулась, но опухоль от вмешательства уже прошла. Вид у меня дерзкий из-за приподнятых уголков губ. Вместо грубого  кривого шрама на правой щеке, тонкая белая полоска, которая должна исчезнуть со временем. Я поверила в чудо, наконец-то! Впереди еще одна операция на глазу, будут корректировать веко, но она состоится уже после Нового года.

Я сделала себе подарок на праздник – купила мобильник! Радости не было предела, первый сотовый телефон в моей жизни. В нашем городке таких еще не продавали, все обзавидуются мне! Теперь могу звонить бабушке и Анечке, не выходя из палаты. Настроение поднималось с каждым днём, я скоро стану прежней, а через две недели еще и Новый, две тысячи второй год наступит! Тёма уже приготовил мне подарок, не говорит какой, дразнит негодник. И Эстель тоже намекает… ладно, наберусь терпения.

Пришлось огорчить бабулю и Анечку, они ждали меня к Новому году, а меня оставили в клинике, домой вернусь в конце января только. Ну и ладно, оно стоит того. Зато потом начну налаживать свою жизнь.

Снова стали гулять по городу с Артёмом. Я уже заранее скучала по нему, зная, что через месяц уеду из столицы, и мы вряд ли встретимся когда-нибудь. Сейчас мы отправились в океанариум, мне захотелось посмотреть на рыб. Очки темные я всё еще носила, хотя повязки и швы уже сняли.

Стояли в полутёмном тоннеле, и смотрели на акул, которые вальяжно плавали за стеклом в голубой воде. Я жалела их, здесь тюрьма, даже вдоволь поплавать негде. Как же им, наверное, хочется на родину, в океан… двинулись дальше, разглядывая парящих в воде скатов, интересные, будто крылья у них. Долго искали затаившегося между камней угря. Мастер маскировки! Когда перешли в другой тоннель, увидели скамейки вдоль стеклянных стен. Присели передохнуть, моей больной ноге нужен отдых. Прямо за спиной плавали рыбы, большие и маленькие, чуть не стучались в стекло, такие любопытные. Над головой тоже море с его обитателями, от воды блики по полу и по нашим лицам.

- Хорошо здесь… спокойно… - я сняла очки и наблюдала за неугомонными мелкими оранжевыми рыбками, которые стайкой метались за прозрачной стеной. Одна что-то таскала, остальные пытались отнять у нее добычу.

- У тебя есть парень? – вдруг спросил Тёма. Я удивлённо повернулась к нему. За этот месяц мы говорили обо всём на свете, старательно обходя эту тему. Сейчас он смотрел прямо на меня, ожидая ответа, и в его глазах плескалась нежность.

- Нет… то есть… я люблю, но вместе мы вряд ли будем.

- Почему?

- Когда… когда всё случилось, я написала Никите письмо, что уезжаю к маме в Париж. Не хотела, чтобы он видел меня такой… да и меня судить должны были. Вернее я так думала… - мне не нравился разговор, воспоминания кислотой жгли душу. – Мы хотели пожениться летом.