Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Воллам Мортон

После трех часов ночи время ускорило темп, чувство разочарования достигло апогея. Когда пробило четыре, я был уверен, что уже ничего не произойдет, но продолжал лежать на прежнем месте, не желая его покидать. К пяти утра жемчужно-серый свет возвестил о наступлении нового дня, и я воспринимал себя уже не романтическим дозорным в темных горах, а абсурдной фигурой с биноклем на шее. Развязав морду осла, который немедленно вознаградил себя за долгое молчание, мы медленно двинулись вниз по склону.

Хотя мой поступок не имел никакого смысла, я часто вспоминаю о нем с немалым удовольствием. Никогда не забуду тишину Долины мертвых, мрачные гробницы фараонов, предстающие в ночи едва различимым скоплением теней.

Я взял осла и повторил прежний путь, чтобы взглянуть на то место, где четырнадцать лет назад провел целую ночь. Уверен, с тех пор никто здесь не прятался, и, вероятно, в будущем тоже никто не станет делать этого. После печальной встречи с прошлым — с возрастом их становится все больше — я спустился по пологому склону в направлении Дейр эль-Бахари, где в глаза сразу бросается дикая и яростная красота этих мест, расположенных к востоку, в стороне Нила.

Я ехал на осле по песчаным холмам, над камнями воздух дрожал от жара. Я приближался к великому храму царицы Хатшепсут. Это единственный храм в Египте, который производит впечатление не массивностью блоков, не повторением однотипных элементов, а изяществом и балансом частей, ощущением легкости и счастья, которые словно обещают создание Парфенона.

Дейр эль-Бахари означает «северный монастырь», это название раннехристианского поселения, все материальные следы которого утрачены. Первые христиане заняли громадные залы храма, выстроили внутри перегородки, прикрыли языческие фрески и надписи слоем белой штукатурки, на которой изобразили святых, и устроили внутри церковь. Так что новое поколение поклонялось Христу там, где их отцы приносили жертвы Осирису, они преклоняли колени перед Девой Марией в залах, посвященных Исиде.

8

Некоторое время дорога идет в сторону Карнака, а потом сворачивает в пустыню и через некоторое время приводит к белой стене, высящейся среди пальмовой рощи. Несколько плоских белых куполов виднеются из-за стены. Это церковь Дейр Авва Бакхум — единственный уцелевший христианский храм Луксора.

Было время, когда, по словам одного копта из Луксора, «церковные колокола звонили в Луксоре, а им отвечали другие — повсюду»; но свидетельства той эпохи теперь по большей части уничтожены. Египтологи ликвидировали остатки христианских церквей, чтобы раскрыть находящиеся под ними древние храмы, руины разбирали, чтобы расчистить залы и дворы, внутри которых эти церкви были выстроены. Остались следы образов святых на колоннах праздничного зала Тутмоса III в Карнаке, в нескольких гробницах Долины царей я заметил надписи на коптском и латыни, оставленные отшельниками, некогда в них жившими. Но от всей некогда величественной и густо населенной Фиваиды, чьи святые прославились в первые века христианства, почти не осталось следов. Мы можем только воображать, как в каждом храме стояло несколько церквей и как пустыня вокруг была усеяна скитами бесчисленных анахоретов.

Мусульманин-проводник рассказал мне о церкви Бакхума, и я попросил отвести меня туда. Он объяснил, что этого святого почитают не только христиане, но и мусульмане, в его честь устраивают ежегодный праздник, это последняя общественная христианская церемония во всем регионе. Однако характер ее явно изменился, в нем возобладали языческие черты. Как мне поведали, каждый год в апреле шесть или семь украшенных гирляндами быков в сопровождении огромной толпы приводят к могиле святого и там перерезают им горло. Последователи Христа и Мухаммада вместе садятся за трапезу.

Проводник ничего не мог рассказать мне о самом Авве Бакхуме, за исключением того факта, что это был римский солдат, обратившийся в христианство и прибывший в Фивы, где он и умер.

Мы вошли в пределы огороженного пространства, где стояла церковь, и я увидел, что в старые времена это был настоящий монастырь, но теперь большинство зданий превратили в убогие жилые дома. Ослы, козы, несметные стаи индеек бродили по двору среди груд корма для животных и обычного мусора. Высокие медные кастрюли стояли повсюду, вероятно, их использовали для приготовления жертвенных быков на праздник святого Бакхума. Церковь, в которую мы вошли, представляла собой странное сооружение, я ни разу не видел подобной коптской церкви: пять алтарей в ряд, центральный посвящен святому, а его могила, как мне объяснили, находилась прямо под этим алтарем. Тот алтарь, что слева от центра, был посвящен святому Георгию, Мари Гиргис коптов; феллахи, заполнявшие храм, не могли сказать мне, кому посвящены три других алтаря. Во всяком случае, они не смогли прийти к единому мнению на этот счет.

За всю свою жизнь я не видел столь неопрятного церковного строения. Мне было стыдно находиться рядом с мусульманином, поскольку открывшаяся картина показывала убожество, до которого христиане довели свой молитвенный дом. Очевидно, что многие годы никто даже не пытался подмести пол. Те алтари, которые не превратились в руины, выглядели чудовищно грязными; кто-то использовал алтари для хранения корзин для цыплят, а прямо на полу валялись тряпки и кости. Лучше бы этой церкви было исчезнуть с лица земли, погрузиться в полное забвение, заслужив статус руин, потому что сейчас она является оскорблением чести святого, которому посвящена.

Я не смог найти там ни священника, ни другого человека, ответственного за порядок в церкви, а когда местные жители увидели, что я шокирован, они закрылись, как устрицы в своих раковинах, многие просто поспешили уйти. Само по себе здание очень красиво и необычно, и хотя христианская община Луксора слишком мала, чтобы присматривать за ним, следовало бы обратить внимание лиц, заинтересованных в сохранении коптской архитектуры, на его состояние.

Мой проводник пояснил, что здесь собираются и копты, и мусульмане, на могиле святого принято обмениваться клятвами и заключать важные соглашения; такие обязательства никогда не нарушают, потому что существует поверье: ужасные неудачи будут преследовать того, кто нарушит клятву, данную на могиле Аввы Бакхума.

Побродив по двору, усыпанному мусором и непонятными вещами, я вышел к строению без крыши, внутри которого несколько смуглых мальчишек сидели у глинобитной стены и твердили уроки. Молодой учитель стоял перед ними, отбивая ритм ударами посоха, а в другой руке удерживая открытую книгу. Я поинтересовался, что повторяют мальчики, и мне ответили, что христиане учат Библию, а мусульмане — Коран. После ужасающего вида церкви я был удивлен, обнаружив в этом месте признаки духовных усилий.

Молодой учитель обладал той интеллектуальной живостью, которая типична для коптов. Я подумал, что он заслуживает лучших условий преподавания, чем эта комната, вероятно, ему не помешала бы помощь властей. Меня тронул тот факт, что он использовал Библию, написанную от руки им самим; каждое слово он тщательно скопировал со старинной рукописи, а инициалы раскрасил.

Молодой учитель рассказал мне, что святой Бакхум управлял монастырем, в котором проживали до четырех тысяч монахов, а чтобы не заснуть во время долгих часов молитв, вбивал гвозди в свое сиденье. Это все, что он знал о святом.