Дороги еврейских скитаний - Йозеф Рот

И в тот вечер я понял, что мне ничего другого не остается, как поступить в цирк. Но не наездником и не канатаходцем. Это не для еврея. Я — клоун. И с первого же выхода на арену мне стало ясно, что я не предал традиций отцов, что я выбрал дело, которое пришлось бы им по душе. Правда, они бы здорово перепугались, если б меня увидели. Я играю на аккордеоне, на губной гармошке, на саксофоне, и мне хорошо оттого, что в зале никто знать не знает, что я мог бы, если нужно, сыграть и Бетховена.

Я — радзивиловский жид.

Я люблю Францию. Говорят, артисту все равно, где обретаться. Мне — нет. Я в любом большом городе первым делом иду искать евреев из Радзивилова. И двух-трех земляков, бывает, всегда нахожу. Мы беседуем. В Париже тоже есть наши. Не радзивиловские, так дубновские. Не дубновские, так кишиневские. В Париже у них славная жизнь. Очень славная. Но всех евреев в цирк не возьмут. А если ты не работаешь в цирке, то изволь угождать чужим равнодушным людям, и ни с кем не вздумай поссориться. От меня же единственное, что требуется, это состоять в союзе артистов. Это большой плюс. В Париже у евреев привольная жизнь. Я патриот, у меня еврейское сердце».

5

В большом марсельском порту ежегодно скапливается некоторое количество восточноевропейских евреев. Они желают попасть на корабль. Или только что с борта. Они все куда-то ехали или плыли. У них кончились деньги. Пришлось им сойти на берег. Они бредут со всеми своими пожитками на почтамт, дают телеграмму и ждут ответа. Но на телеграммы так быстро не отвечают, тем более на просьбы о деньгах. Целые семьи ночуют под открытым небом.

Некоторые — считанные единицы — остаются в Марселе и становятся толмачами. Толмачество — очень еврейское ремесло. Ведь твоя задача не просто переводить на французский — с английского, русского или с немецкого. Твоя задача — переводить, даже когда иностранец молчит. Клиенту не нужно и рот открывать. Толмачи-христиане, возможно, и переводят. Евреи — угадывают.

Толмачи зарабатывают. Отводят иностранцев в приличные заведения — а бывает, и в самые затрапезные. Толмачам платят проценты. Да, они зарабатывают. А потом идут в порт, садятся на пароход и плывут в Южную Америку. В Соединенные Штаты восточному еврею попасть нелегко. Процентная норма давно превышена.

6

Некоторые еврейские студенты из Восточной Европы подались в Италию. Итальянское правительство — ему есть что заглаживать — выделяет евреям стипендии.

Многие восточноевропейские евреи двинулись после распада монархии во вновь созданную Югославию.

Из Венгрии восточноевропейских евреев принципиально высылают. Ни один венгерский еврей не станет о них заботиться. Большинство венгерских евреев исповедуют — невзирая на Хорти[28]— мадьярский национализм. Среди раввинов встречаются венгерские националисты.

7

Куда еще можно податься еврею из Восточной Европы?

В Испанию ему путь заказан. После того как евреям пришлось покинуть эту страну, раввины предали испанскую землю проклятию. Даже неблагочестивые, «просвещенные», и то не рискуют ехать в Испанию. Срок проклятия истекает только в этом году.

От некоторых еврейских студентов я слышал, что они бы не отказались поехать в Испанию. И хорошо бы сделали, если бы покинули свои университеты — польские, где царит процентная норма; Венский, где к процентной норме добавляется тупоумие; и немецкие, где царствует пивная кружка[29].

8

Пройдет еще несколько лет — и восточноевропейские евреи поедут в Испанию. Старинные легенды, которые рассказывает народ в Восточной Европе, хранят память о долгой жизни евреев на испанской земле. И какой-то тихой тоской, тайным томлением по этому краю, столь живо напоминающему прародину Палестину, веет от этих рассказов.

Правда, трудно себе представить более резкий контраст, чем между восточноевропейскими и сефардскими евреями. Сефарды относятся к ашкеназам, особенно к евреям Восточной Европы, с большим презрением. Они гордятся своей древней благородной породой. Смешанные браки между сефардами и ашкеназами редки; между сефардами и восточноевропейскими евреями — практически невозможны.

9

Как гласит старинная легенда, отправились однажды два восточных еврея странствовать по белу свету, собирать деньги на строительство синагоги. Вот прошли они пешком всю Германию, вышли на Рейн и, перейдя французскую границу, двинулись в старейшую еврейскую общину, что в Монпелье. Отсюда они взяли курс на восток, но без карты, не зная дороги, сбились с пути. Темной ночью оказались они во враждебной Испании, где их ждала бы верная гибель, если б их не приютили в своей обители благочестивые испанские монахи. Братья пригласили еврейских путников к участию в диспуте, после чего, восхищенные их ученостью, безопасным путем доставили до границы, вручив на прощание слиток золота — для строительства синагоги. И взяли с евреев клятву, что золото пойдет не на что иное, как на строительство синагоги.

Евреи поклялись. Но если не закон, то обычай запрещает использовать для нужд святыни золото из собственности монастыря, пусть даже дружественного. Думали они думали и, наконец, решили слепить из золотого слитка шар и водрузить его на крышу новой синагоги в качестве символа.

Золотой шар и поныне сияет на крыше возведенной тогда синагоги. Пожалуй, это единственное, что еще как-то связывает евреев Восточной Европы с их былой родиной.

Эту историю поведал мне один старый еврей. По роду занятий он был переписчиком Торы, одним из тех, кого называют «софрим»[30]; человеком благочестивым, мудрым и бедным. Противником сионистов.

«Скоро, — сказал он, — закончится срок херема (проклятия), наложенного на Испанию. Я не против, если мои внуки туда поедут. Евреям не всегда жилось там худо. В Испании были и благочестивые люди, а где есть благочестивые христиане, там и еврею жить можно. Страх Божий все же верней, чем этот ваш модный гуманизм».