Грязь - Никколо Амманити

Вот и она.

Прямо перед носом у его автомобиля. Большая танцплощадка с мигающей вывеской. Перед входом очередь элегантно одетых людей. Мужчины в голубом, некоторые даже в смокингах, женщины в длинных вечерних платьях и все в каких-то ужасных мехах. В дверях — швейцары в оранжевых перьях.

Справа от входа, метрах в пятидесяти, не больше, Тьерри увидел, за бензоколонкой AGIP, проезд со шлагбаумом. Машины въезжали туда и выезжали оттуда. Их было много.

А это что?

Он прищурился.

Табличка на стене указывала: «Жилой комплекс „Острова“». Слева от въезда — будка охраны, справа — увешанная светящимися шарами новогодняя елка. За оградой и верхушками торчащих из-за нее елок Тьерри разглядел два корпуса, построенные годах в семидесятых: коричневые черепичные крыши, параболические антенны, черепичные крыши, балконы с замерзшими растениями, мансарды, огромные освещенные окна.

Местечко не для бедных!

Тьерри открыл дверцу и вышел.

Холод был собачий. Ветрище дул такой, что уши отмерзали мгновенно, а все небо было в огромных темных тучах.

И кругом хлопушки. Маленькие взрывы, редкие и робкие, предваряющие полуночное безумие.

А, уже взрывают. Ну конечно, в Новый год все взрывается…

Тьерри открыл дверцу машины и вытащил Регину, свою кельтскую арфу. Та была завернута в плотную синюю ткань. Он обхватил ее, закрыл дверцу ногой и направился к входу дискотеки «Вурдалак» мимо элегантного боа, неподвижно стоящего прямо перед входом.

У него внутри все переворачивалось из-за этой скверной затеи, в которую он ввязался. Он чувствовал, что ноги его расползаются, как щупальца осьминога.

Черт, я уже напился! — отметил он про себя.

Два охранника, впускавшие приглашенных, увидели, как он шел к двери: его шатало из стороны в сторону, а в руках он держал какую-то узкую штуку.

Ну, и что это за тип?

Грязные желтые усы, глаза как у вареной рыбы, а волосы… Светлые, длинные, немытые волосы.

Какой-то запоздалый викинг, обреченный на вымирание германский тип.

«Тебе чего?» — злобно спросил его парень с низким лбом. Его пиджак из верблюжьей шерсти был готов лопнуть по всем швам, а рубашка в полосочку еле сходилась вокруг бычьей шеи.

«А? Мне?»

«Тебе, тебе».

«Я тут играть должен».

«А это у тебя что?»

«Регина. Моя арфа».

Тьерри направлялся к двери, не придав существованию вышибалы особого значения, к тому же Регина весила ой-ой-ой. Но его остановила лапа охранника. Заплатившие за вход смотрели на него бычьими глазами.

«Погоди, погоди! Ты куда это? А?»

Парень достал трубку внутреннего телефона и связался с кем-то в клубе.

«Ладно, входи. Только так не пойдет. Ты видишь, что люди тут деньги платят? А так совсем нельзя!»

«Так — это как?» — фыркнул он.

«В этой одежде».

Тьерри положил арфу и осмотрел себя. На нем, как обычно, была старая замшевая куртка с бахромой, джинсы и джинсовая рубашка (разумеется, они слегка запачкались, когда он менял масло на дороге), пояс с пряжкой в виде головы бизона и camperos.

Нормально он выглядел.

Он поднял руки и спросил: «Слушай, дружище, что тебе не нравится?»

Джулия Джованнини жила на третьем этаже корпуса «Понца». Ее квартира находилась прямо напротив квартиры Кристиана Каруччи.

Квартиру эту она купила полгода назад на деньги, оставленные ей отцом. Отделала все сама — Джулия была энергичная девушка и не нуждалась ни в чьей помощи. Она покрасила стены в лососевый цвет, украсила их лепниной, сменила мебель на кухне, купила портьеры, расписанные Лорой Эшли.

Вообще-то она жила одна, но недавно у нее появился новый парень — Энцо ди Джироламо. И вот неделю назад она дала ему ключи, и он тут же переселился к ней.

«Ну и дурака же я сваляла!» — произнесла Джулия, входя с огромными сумками в руках. Никого.

Этот свинский Энцо ушел.

На столике перед телевизором Джулия увидела грязные тарелки, пустую пивную банку и крошки на ковре.

Ну, правильно, тебя, конечно, это не колышет. Да и зачем: тут же есть твоя булочка, она и уберет.

«Все мужчины одинаковые: дай палец — руку отхватят», — продолжала она, пыхтя.

На самом деле Джулия совсем не сердилась. Ей даже нравилось, что есть человек, который вносит хаос в ее патологически упорядоченную жизнь.

Джулия быстро убрала на столике. Менять планы было уже поздно: гости должны прийти в девять.

Через два часа.

Она задержалась у парикмахера и в магазине белья. Потратила немыслимую сумму на чулки и красное белье.

На кухне она засунула в духовку говядину, остальное было уже готово, разложено по тарелкам и аккуратно расставлено на кухонном столе. Из холодильника достала бутылку белого сухого вина, налила в стакан и отправилась в ванную.

Ей надо еще помыться, переодеться, накраситься.

Она открыла воду и разделась.

Джулия была девушка стройная, но большегрудая. Впрочем, грудь ее, несмотря на объем, уверенно стояла, игнорируя закон тяготения. Длинные ноги, упругая попка.

Джулия посмотрелась в зеркало.

Обнаженная, с завитыми, крашенными в рыжий цвет волосами и бокалом вина в руке, она была похожа на девушку месяца из «Плейбоя».

И она не могла удержаться. Ей необходимо было немедленно примерить купленное.

Она побежала в комнату и вытащила из сумки нижнее белье.

На столике рядом с кроватью мигала лампочка автоответчика. Нажав на кнопку, Джулия вернулась в ванную. Первое сообщение она слушала, натягивая чулки.

Это звонила мама из Овиндоли.

«Поздравляю, поздравляю, поздравляю! Солнышко мое! Поздравляю еще раз! Надеюсь, что следующий год у тебя будет чудесный, намного лучше этого. Желаю тебе денег, счастья, любви. Особенно любви для дорогой моей и единственной доченьки. Я тебя люблю, моя милая!»

Джулия не переносила, когда ее мать так разговаривала. Как старуха с детским голоском.

Конечно, этот год будет намного лучше…

Хотя прошедший год не был таким уж плохим. Она нашла мужчину, который ей нравится (даже можно сказать, что она любит его), квартиру в прекрасном доме, постоянную работу секретарем в большом офисе в центре.

Чего ей еще хотеть?

Нечего.

Она надела туфли на высоком каблуке.