И снова Оливия - Элизабет Страут

– Нравится, – ответил Джек на вопрос бармена, как ему сегодняшний денек.

– Классный денек.

Маленьких темных глаз парня было почти не видно под шапкой длинных черных волос. Пока он наливал виски, Джек сообразил, что бармен старше, чем кажется на первый взгляд, – впрочем, Джеку все труднее становилось определить возраст человека, особенно молодого. И тут он подумал: «А что, если бы у меня был сын?» За свою жизнь он много раз задавался этим вопросом и удивлялся, почему его до сих пор это волнует. А что, если бы он не женился на Бетси с целью уязвить ту другую женщину, как оно и было на самом деле? В ту пору он еще не остыл от разрыва, да и Бетси тоже – с тем малым, Томом Гроджером, от которого в колледже она была без ума. Как тогда все обернулось бы? Волнуясь, но чувствуя себя лучше – теперь он был не один, а в компании с другим человеком, барменом, – Джек разложил перед собой свои мысли этакой скатеркой на столе. Он понимал, чем он занят: старик семидесяти четырех лет оглядывается на прожитую жизнь, пытаясь сообразить, почему она сложилась так, а не иначе, и параллельно горько сожалея о совершенных ошибках.

Затем он подумал: «Как людям удается жить, ничего друг от друга не утаивая?»

Удивлялся не впервые, но сегодня этот вопрос не был личным – Джек словно решал теоретическую задачку, и ему действительно хотелось найти ответ.

– И что же привело вас в Портленд? – поинтересовался бармен, протирая стойку.

– Ничего.

Парень взглянул на Джека и, повернувшись к нему боком, принялся вытирать другую часть стойки.

– Решил выбраться из дома, – пояснил Джек. – А живу я в Кросби.

– Приятный городок, Кросби.

– Верно. – Джек отхлебнул виски и аккуратно поставил стакан. – Моя жена умерла семь месяцев назад.

Парень опять посмотрел на него, убрал волосы, падавшие на глаза.

– Простите, что вы сказали?

– Я сказал, жена у меня умерла семь месяцев назад.

– Беда. Наверное, вам тяжко пришлось.

– Ну, да… Да.

Выражение лица бармена не изменилось, когда он сообщил:

– Мой отец умер год назад, мама держится, но я знаю, как сильно она переживает.

– Конечно. – Поколебавшись, Джек спросил: – А вы?

– Уф, это очень печально. Но он долго болел. Сами понимаете.

Джек ощутил, как в нем закипает гнев – эмоция, хорошо ему знакомая; то же самое он испытал, когда та вдовушка в продуктовом разглагольствовала о погоде. Ему хотелось заорать: «Кончай! Скажи, что ты реально чувствуешь!» Джек выпрямился и резко подвинул стакан к бармену. Так повелось, и ничего с этим не поделаешь. Люди либо не понимают, что они чувствуют, либо предпочитают помалкивать о своих подлинных переживаниях.

Вот почему он скучает по Оливии Киттеридж.

«Ладно, – сказал он себе. – Все нормально. Остынь, парень».

* * *

Не без труда он заставил себя вернуться к размышлениям о Бетси. И вдруг припомнил кое-что – любопытно, почему он вспомнил об этом именно сейчас, – как много лет назад ему вырезали желчный пузырь, и как жена не отходила от его койки в палате для прооперированных, а когда он наконец очнулся, сосед по палате сказал ему: «Ваша жена все время смотрела на вас, и с такой любовью, я был поражен, столько любви было в ее глазах». Он поверил соседу, и ему даже стало чуть-чуть стыдно, а потом, годы спустя, в пылу ссоры он напомнил Бетси об этом эпизоде и Бетси ответила:

– Я надеялась, что ты умрешь.

Ее прямота ошарашила Джека.

– Ты надеялась, что я умру?

В изумлении он развел руками, словно хотел обнять ее, – во всяком случае, таким ему запомнился тот момент.

Бетси добавила с некоторым смущением:

– Для меня так было бы проще.

И все, разговор окончен.

О, Бетси! Бетси, Бетси, мы упустили его – наш шанс, проворонили. Джек не мог точно сказать, когда это случилось, – возможно, потому, что никакого шанса на самом деле и не было. В конце концов, Бетси была с характером и он тоже, только с очень иным. В ночь после свадьбы она отдалась ему далеко не с тем же пылом, как во время их свиданий до бракосочетания. Разумеется, Джек об этом не забыл. Еще бы, ведь с той ночи – а с тех пор минуло сорок три года – она больше никогда не желала его сколько-нибудь пылко.

– Давно вы живете в Кросби? – спросил бармен.

– Шесть лет. – Джек перекинул ноги на другую сторону табурета. – В Кросби, штат Мэн, я живу уже шесть лет.

Бармен кивнул. Вошла пара и выбрала столик в дальнем углу, молодые люди, у девушки длинные волосы, и она перебросила их через плечо – уверенная в себе особа. Бармен направился к ним.

Теперь Джек позволил себе подумать об Оливии Киттеридж. Высокая, широкая и до чего же, господи, странная женщина. При первом знакомстве она ему понравилась, не слишком, но все же, своей честностью (если это была честность), – в общем, что-то в ней такое было, особенное. Вдова, которая – по его представлениям – буквально спасла ему жизнь. Несколько раз они поужинали вместе, сходили на концерт; он поцеловал ее в губы. Вспоминая об этом сейчас, Джек едва не расхохотался. Ее губы. Ни малейшего сходства с оливками. Целовать миссис Оливию Киттеридж все равно что лобызаться с обросшим ракушками китом. Года два назад у нее родился внук. Джек не видел в этом ничего необыкновенного, но она видела, поскольку ребенка назвали Генри в честь дедушки, покойного мужа Оливии. Почему бы ей не съездить в Нью-Йорк, предложил Джек, навестить малыша Генри, но она отвергла эту идею по неведомым ему причинам. Впрочем, он знал, что с сыном она не ладила. А у него раскосец с дочерью. Это их сближало. Однажды ни с того ни с сего Оливия рассказала ему про своего отца, покончившего с собой, когда ей было тридцать. Застрелился на кухне. Наверное, самоубийство отца как-то на нее повлияло, не иначе. Потом однажды утром она приехала к нему домой и легла рядом с ним на кровать в гостевой комнате, что стало для него полной неожиданностью. Господи, как же ему тогда полегчало. А когда она положила голову ему на грудь, блаженству его не было предела.

– Останься, – попросил он, но она поднялась и сказала, что ей надо домой. – Я был бы рад, если бы ты осталась.

Но она ушла. И больше не возвращалась. Когда он звонил ей, она не брала трубку.

В продуктовом он столкнулся с ней лишь однажды – через несколько дней после того, как она лежала рядом с ним; он держал в руке бутыль виски.

– Оливия! – воскликнул он.

Оливия, однако, пребывала в состоянии возбуждения: у ее сына, того, что в Нью-Йорке, скоро родится еще один ребенок!

– У него же недавно кто-то родился, – сказал Джек.

– Ну, – ответила Оливия, – эта женщина опять забеременела, о чем меня поставили в известность только сейчас!