Красный дождь - Сейс Нотебоом

1

Марию я уже упоминал, кроме нее были Бартоломео, сосна и трое малышей. Они жили на нашем испанском острове напротив меня в доме, принадлежавшем жене Хуана, брата Бартоломео. А в соседнем домишке жил со своим сыном их старший брат; спина его искривилась от тяжелой работы, а сын, если доживет до его лет, станет таким же кривобоким, как отец. Старший брат, напоминавший заскорузлый пенек, продал мне кусок земли: ему нужны были деньги для выходившей замуж дочери, и почти сразу — я лишь однажды видел их с сыном в деревне — оба пропали куда-то.

Словно, будучи частью своей земли, они не смогли уйти, но растворились в ней без следа. Землю эту давно не обрабатывали: она не давала дохода, и ее окружали такие же пустыри, клочки, отделенные друг от друга полуразрушенными каменными стенами. Участки принадлежали неведомым хозяевам, жившим надеждой на то, что земля когда-нибудь подорожает и принесет им деньги. Строить там не разрешалось, нас окружали заросшие ежевикой и чертополохом пустыри, рай для черепах и ящериц; иногда на них паслась одинокая лошадь или осел. Абрикосовые деревца, сливы и лимоны засыхали на корню, постепенно превращаясь в памятники самим, себе, и я не мог вмешаться в их судьбу. Жарким сухим летом запаса воды едва хватало, чтобы напоить свой собственный сад.

Я попал сюда впервые почти сорок лет назад. Дом, должно быть, когда-то принадлежал крестьянину-бедняку или поденщику, его пришлось полностью перестраивать. Он был белым — здесь все дома белые, и даже черепицу белят известкой, чтобы летом не нагревалась на солнце. Две вещи привлекли мое внимание сразу: вода и Мария. Вода — потому что отсутствовала, а Мария — потому что голос ее разносился повсюду. До гробовой доски запомню я россыпь звонких, высоких звуков, которыми она ухитрялась сзывать своих детей с другого края света. Она говорила на местном диалекте, варианте каталонского, который население острова совершенно искренне считает особым языком. Тут часто дул tramontana[2], время от времени — xalos[3], и ветра эти вместе с другими, носившими столь же чудесные имена, заставили жителей острова приспособить свой язык таким образом, чтобы легко было перекричать ветер; звуки его сделались тяжелыми, крепкими и звонкими — так звенят осколки черепицы, рассыпаясь по железной кровле. На этом старинном языке и читать было приятно, казалось, будто получаешь письма из Средневековья и речь в них идет о проблемах феодальных, к примеру — о получении разрешения на рытье собственного колодца (разрешение давалось при достаточной удаленности дома от ближайшего источника воды). Вода звалась здесь aigu, и имя это превращало ее в особое вещество, которое следовало расходовать бережно, соблюдая некие законы и обязательства.

2

Мир на островах поделен на соленый и пресный. Иногда, в погоне за приключениями, я отправлялся в дальний конец острова и оставлял автомобиль у разрушенной школы, торчавшей в гордом одиночестве у подножья крутой тропы, ведущей на гору Агаты. Подниматься трудно, камни срываются из-под ног и, словно banjir[4], катятся вниз. Зимою здесь становится опасно: бесконечные дожди превращают тропу в бурлящий водопад; зато летом карабкаешься по узкому, сухому руслу речки, превратившейся в дорогу. В доисторические времена островом владели неведомые завоеватели, оставившие по себе загадочные памятники — удивительные конструкции, сложенные из огромных, непонятно чем скрепленных каменных плит. Их сменили иберийцы, потом — финикийцы, римляне, арагонцы и каталонцы, а из Северной Африки и мусульманской Андалузии прибыли арабы (их здесь до сих пор называют маврами). Затем настала очередь голландцев, а тех сменили французы (моя деревня носит имя короля Людовика Святого), державшие на острове гарнизон. И наконец, англичане обнаружили, что остров расположен в стратегически важной точке, откуда легко контролировать половину Средиземного моря. Впрочем, дозорные задолго до появления англичан пристально глядели в море с верхних площадок сторожевых башен, выстроившихся вдоль берега, чтобы вовремя заметить вражеские корабли. Обнаружившие врага зажигали на вершине башни костер, и сигнал передавался по цепочке вдоль берега, чтобы все успели занять круговую оборону.