Бродяга: Побег - Заур Зугумов

Но главное — он проходил на станции капитальный шмон с собаками. Пройдя его, беглец мог быть наполовину уверен, что он ушел. Основная ветка по бирже проходила почти перпендикулярно дальней от нас стороны вагона. И вот, выждав момент, когда стрелочник, перекинув маятник стрелки, пошел дальше, один из подельников в мгновение ока спрыгнул с платформы и, подбежав к стрелке, установил ее на прежнее место. Стрелка была за вагоном, поэтому ни десятник, ни автоматчик его не видели, зато мы его видели хорошо; мало того, он даже дал нам знак рукой, чтобы были на стреме. Мы поняли его и стали ждать, что же будет дальше.

К счастью, ждать нам пришлось недолго. Примерно через полчаса тепловоз с несколькими вагонами выскочил из-за фибролитового цеха и неожиданно для всех завернул на нашу колею. Испуганный стрелочник побежал вперед, махая руками и крича что-то в расчете на то, что он успеет перекинуть стрелку назад, пока машинист тормозил локомотив. Но, к счастью для нас, было уже поздно. Почти одновременно визг и скрежет тормозов совпали с ударом тепловоза о наш вагон. Солдат от неожиданности, в испуге (а он как ни в чем не бывало до этой минуты разговаривал с учетчиком) споткнувшись, отскочил от вагона и упал с платформы прямо рядом с рельсами, и только чудо спасло его от неминуемой гибели. Мне даже показалось, что я видел, как его волосы встали дыбом. В тот же момент десятник, надо отдать ему должное, спрыгнул с платформы, чтобы помочь ему.

Этого момента нам хватило с лихвой, чтобы в доли секунды перескочить через баланы и буквально влететь в вагон, тем более что от сильного толчка он приблизился к нам на несколько метров. Мы недолго думая вскарабкались под крышу и спустились в схрон. Один из подельников стал тут же закрывать нас брикетами, другой же стоял на атасе. Но все было сделано так быстро и проворно, что никто ничего не заметил.

Кому не приходилось хотя бы раз в жизни вступать в мрачную пещеру неведомого? Когда кончился весь этот кипиш, поднятый из-за столкновения, и тепловоз отошел по своему первоначальному маршруту, солдат зашел в вагон и стал внимательно проверять груз. Мы притаились, но что он мог заметить? Мы сидели на полу вагона, в углу, схрон был величиной где-то метр в высоту и два в длину. Всю тяжесть брикетов, высившихся под потолок, удерживали три доски-пятидесятки. А вокруг тем более были сплошные брикеты. Когда мы услышали, как солдат, спрашивая что-то у наших подельников, вышел из вагона, а они разговаривали специально громко, чтобы мы могли услышать, что творится в вагоне, нам стало ясно — нужно готовиться к следующему этапу. Он был посложней, но главным, конечно, оставался шмон за зоной. Нужно было теперь позаботиться о том, чтоб собаки не унюхали нac. Беглец никогда не бывает уверен, что он надежно укрыт, поэтому мы законопатили все щели в полу и в обеих стенах вагона, а их было великое множество. Вагон был совершенно гнилой. Удивительно, как он вообще выдерживал весь этот груз.

Древесный клей вперемешку с елейником отбивал у собак запах человека; мало того, он был до такой степени вонючим, что запах его могли терпеть разве что люди, поставленные судьбой перед самым суровым выбором, вроде нас. Закончив свои приготовления к тому, чтобы удачно миновать Сциллу и Харибду легавых, мы молча стали ждать, что преподнесет нам судьба, но были уверены в том, что все сделали для того, чтобы преодолеть будущую преграду на нашем пути — большой шмон.

Время, как обычно в таких случаях, будто бы остановилось. Мы сидели на полу вагона в абсолютной темноте, тесно прижавшись друг к другу, для того чтобы синхронно менять положение тел, когда становилось совсем уж невмоготу и тела затекали. Каким-то внутренним чутьем я ощущал, что Артур спокоен, это и мне непроизвольно поднимало настроение. Ведь дорога назад уже заказана. Но такая мысль, конечно, никому из нас не могла прийти в голову даже на мгновение. Мы всей душой пытались вырваться отсюда, но приходилось ждать. А терпение — это великий дар, который дан человеку Богом. В эти несколько томительных часов я впервые ощутил так остро и буквально непреложную истину о том, что ждать и догонять — два самых тяжелых и неприятных занятия в жизни.

Вагон уже давно был загружен, ждали тепловоз, и вот наконец он прибыл. Лязгая буферами, зацепив наш вагон, тепловоз дотащил его к основному формирующемуся составу. Через некоторое время начался поверхностный шмон. Мы, затаив дыхание, замерли, но, слава Богу, все прошло удачно. Мы услышали, как с противным скрежетом открылись старые ворота и состав потащили на станцию.