Халява для лоха - Ирина Майорова

Родной отдел встретил Костю Обухова запахом кофе и заливистым, с подвизгиваниями, смехом бренд-менеджера Агнессы Петровны, которая на компьютере Андрюши Суслова смотрела скачанные из инета скетчи «Камеди клаб» и хохотала так, что ее толстые коленки рефлекторно подтягивались к мощному животу. Хозяин оккупированного Агнессой компа, стоя у нее за спиной, рассматривал в зеркальце поросль над верхней губой, никак не желавшую становиться полноценными усами, и изредка, снисходительно улыбаясь, бросал взгляды на судорожно дергавшуюся макушку бренд-менеджера. Грохотова листала журнал, а Алик, водрузив ноги на стол и беспрерывно зевая, вычищал скрепкой грязь из-под ногтей.

– Так, я не понял: здесь что, расслабон сегодня? – Обухов грозно сдвинул брови. – Без пастуха вообще работать не можете? Я должен стоять над вами и каждые пять минут кнутом по полу щелкать? Что у вас с этими витаминными колготками? Уже породили сто гениальных идей и отдыхаете?

– Шеф, ты чего разорался-то? – Алик неторопливо снял со стола сначала одну ногу, потом другую. – Есть кой-какие мыслишки. Кофейку хлебнешь – обсудим. Ты для начала расскажи, как там с «Джангром»? Понравился корейскому перцу наш логотипчик с конем и коровой?

– Во-первых, он не корейский, а калмыцкий. – Обухов устало рухнул на свое раздолбанное кресло, с которым не захотел расстаться ни в первую, ни во вторую смену офисной мебели. – А во-вторых, – в голосе креативного директора послышались злорадные нотки, – калмыцкий перец зарубил все ваши идеи на корню.

– Че это наши-то? – обиделся Алик. – Про коня и буренку – это, между прочим, твоя мысль была. Я только рисовал. А че ему не понравилось?

– Да все! – шарахнул по столу кулаком Константин. – У него, понимаете ли, свое видение рекламной кампании, в корне отличающееся от нашего. Ну и хрен с ним! – Обухов по-молодецки подскочил с кресла. – Сделаем, как он хочет. Леш, завтра поезжай к нему в офис, – обратился Обухов к штатному фотографу агентства Леониду Парамонову. – Пощелкай секретаршу. Лицом компании «Джангр» будет задница, а точнее – бедра этой телки объемом в полтора метра. А через пару дней еще одна фотосессия: самодеятельный коллектив из Элисты. То ли танцевальный, то ли театральный. Их тоже на билборды шлепать будем.

– А их, телку эту и артистов, просто так, без фона снимать? Или в павильон будем вывозить? Если в павильон, то на организацию интерьера-антуража, сам знаешь, неделя уйдет, а то и больше.

Леонид, как водится, был сама невозмутимость. Впрочем, что ему – он голову над креативчиком не ломал, волосы на себе и коллегах во время мозговых штурмов не рвал. Сидел в уголке и сладко посапывал, дожидаясь часа, когда потребуется плестись на съемку, забив кофр аппаратурой.

– Давай без фона. Потом подложим его родные калмыцкие пейзажи – уписается от восторга. Надежда, договорись с Килгановым о времени, интервью у него взять. Он хочет, чтобы ролики двухминутные были и половину времени его говорящая морда на экране была. Хочет – сделаем. Ты с собой на интервью в качестве оператора Володьку возьми, пусть снимает все подряд. Потом что-нибудь выберем.

– А ты со мной не пойдешь? – расстроилась Грохотова.

– Нет. Мне и вчерашнего хватило. Короче, все, про «Джангр» на сегодня забыли. Что у нас с колготками, спрашиваю?

– Кость, тут классная идея родилась, – первой смогла переключиться с кумыса на предмет дамского туалета Грохотова. – Давайте Заворотнюк в качестве модели пригласим! И все, больше никого не надо! У нее сейчас популярность – зашкаливает! Секс-бомбень Тина Канделаки может на пенсию выходить! За идею возьмем мысль, которую Агнесса предложила: дамочка в этих колготках крутится весь день как сумасшедшая, а вечером так же свежа, как и утром. Сейчас эта Настя только про экономику Зимбабве по телику не вещает. Как ни включишь ящик – она! И в шоу, и в сериалах. Я тут прочла, что у нее еще и ремонт в новой квартире. Раз в неделю-то она туда ездит, чтобы строителей контролировать. Прибавь двух детей, любовника и бывшего мужа, который нервы мотает… Не жизнь, а катание на аттракционе «Брейк-данс» в парке Горького. Я как-то сдуру туда попала. Ты сама в своей машинке на огромной скорости в одну сторону мчишься, а все во­круг тебя обратно со свистом несется! Нам с этой Заворотнюк никакого креатива придумывать не надо – наденем на Настю колготки с витаминкой и поездим за ней денек с камерой.

– Все сказала? – хмуро поинтересовался Обухов. – Ты хоть представляешь, какой она гонорарчик запросит?

– Ну какой? За рекламу сока, я слышала, ей всего сто тысяч баксов заплатили. Ну пусть в два, в три раза больше будет – неужели мы заказчика на такие допассигнования не расчехлим?

– Ха! Сто тысяч! Да такие деньги она брала, когда на второстепенном канале придурочную няню играла, а сейчас твоей Заворотнюк за один чих больше платят!

– Ну не захочет же она миллион? Не совсем же дура, понимает, что она не Олег Меньшиков, а колготки – не швейцарские часы…

– Ну миллион не миллион… И потом, знаешь, кто у нее в продюсерах? Жигунов! А это, блин, такая акула… Если какая-нибудь газетка вознамерится напечатать изображение левой брови этой Заворотнюк в какой-нибудь загадайке – ну знаете, есть такие забавы: «А кому принад­лежит этот глаз?», «А чей этот мужественный подбородок?» – Сергей Викторович это так не оставит, принудит расплатиться по полной за несанкционированное изображение… Так что, друзья мои, легкий для нас, но сильно затратный для клиента путь тут не покатит.

– Давайте кого попроще пригласим, – все еще надеясь на вариант со знаменитостью, предложил Алик. – Валерию! Она вроде не борзеет. В одном интервью на вопрос, сколько ей за рекламу «Активии» заплатили, сказала: двести баксов, остальное бартером взяла. Предложим ей пару тысяч зеленых и колготками с витаминкой завалим.