Синяя спальня и другие рассказы - Розамунда Пилчер

Они приехали на станцию заранее, но Джеймс был этому только рад, потому что всегда боялся опоздать на поезд. Они припарковали машину, купили ему билет, а сейчас медленно шли вверх по пандусу. Вероника тащила чемодан, у Джеймса под мышкой был зажат мяч для регби, а через плечо переброшен резиновый плащ.

На платформе не было ни души. Сентябрьское солнышко пока пригревало, поэтому они отыскали скамейку в дальнем углу и уселись бок о бок в его золотистых ласковых лучах. Джеймс носком ботинка стал пинать гравий. Над ними шуршали на ветру высохшие пыльные листья пальмы. По дороге проехала машина, из-под небольшого навеса вышел носильщик с тележкой и зашагал по платформе, толкая ее перед собой. Они молча смотрели ему вслед. Потом Джеймс поднял голову и взглянул на часы.

— Найджел опаздывает, — удовлетворенным тоном заметил он.

— У них есть еще пять минут.

Он снова принялся пинать гравий. Она с отсутствующим холодным выражением смотрела на его лицо, повернутое к ней в профиль, смотрела на ресницы, бросающие тень на все еще по-детски пухлые щеки. Ему было десять — ее единственному сыну, который должен был сегодня вернуться в свою школу-пансион. Они уже попрощались дома и крепко обнялись: душа ее в этот момент разрывалась на части. Теперь, когда прощание осталось позади, у нее было такое чувство, будто сын уже уехал. Его выдержка вызывала у нее восхищение.

Машина взлетела вверх по холму, потом переключилась на другую передачу и подрулила к зданию вокзала. Скрипнули тормоза, прошуршали под колесами мелкие камешки.

Джеймс развернулся на скамейке и выглянул в щелку между дощечками ограды.

— Это Найджел.

— Я же говорила, что они вот-вот подъедут.

Они сидели, дожидаясь. Через минуту Найджел с матерью поднялись по пандусу — она, вся белокурая, еле-еле переводила дыхание, а он в своих серых поношенных одежках напоминал неряшливого крота. Найджел был ровесником Джеймса, и в школу они поступили вместе, однако Джеймс не питал к нему никаких дружеских чувств. Единственное, что связывало их, — это путешествие в школу и обратно, когда они сидели в одном купе и передавали друг другу комиксы, да иногда обменивались парой вымученных фраз. Порой Вероника испытывала легкое чувство вины за то, что ее сын упорно игнорировал Найджела.

— Может, пригласим его на каникулы? Тебе будет с кем поиграть.

— Мне хватает Салли.

— Но она девочка, и она твоя сестра. И к тому же гораздо старше. Разве не здорово будет поиграть с мальчиком твоего возраста?

— Только не с Найджелом.

— О, Джеймс, он вовсе не так плох, как тебе кажется.

— Он открыл все окошки в моем рождественском календаре. Отыскал его у меня в столе и открыл — все до единого! Даже сочельник!

Он никогда его не простит. Никогда не забудет. Вероника больше не пыталась уговорить сына, но ей всегда было неловко, когда она лицом к лицу сталкивалась с матерью Найджела. Та же, казалось, никакой неловкости не ощущала. Она думает, решила Вероника, что я слишком незначительна, чтобы беспокоиться из-за меня. Наверное, и к Джеймсу она относится так же.

— Боже, мы уж думали, что опоздаем, да, Найджел? Привет, Джеймс, как дела? Хорошо провел каникулы? Вы куда-нибудь ездили? Мы съездили в Португалию, но Найджел подхватил кишечную инфекцию и неделю провалялся в постели. Лучше бы мы остались дома, честное слово…

Продолжая болтать, она вытащила из сумочки сигарету и прикурила от позолоченной зажигалки. На ней был голубой спортивный костюм на молнии, на ногах — золотистые кеды, на плечи наброшен вязаный свитер. Вероника, глядя на нее, гадала, как она находит время каждый день накладывать макияж. В ее удивлении не было неприязни, наоборот, она восхищалась внешним видом матери Найджела, но сама обычно ходила в старой клетчатой юбке и теннисных туфлях, без грамма косметики на лице.

Мать Найджела спросила про Салли.

— Она уехала в школу на прошлой неделе.