Задачи из учебника - Марина Елькина

– Какой ты все-таки мальчишка! – улыбнувшись, сказала она.

– Наверное, – с облегчением согласился Алик. – Тем более что не ты одна так считаешь.

Алик сказал это и испуганно замолчал: кажется, новая глупость. Но Даша сделала вид, что не слышала его последних слов.

– Она тебя намного старше, – уверенно сказала она.

– На девять лет, – послушно уточнил Алик.

– На свадьбу-то пригласишь? А впрочем, можешь не приглашать, все равно не приду.

Алик снова не знал, что нужно говорить дальше.

– До свадьбы еще дожить надо. – Это единственное, что пришло на ум в тот момент.

– Доживешь, – засмеялась Даша. – Не сомневайся!

– Я в том смысле… – Алик опять безнадежно запутался. – Наверное, свадьба еще не скоро…

– Почему? Она замужем?

– Да.

Даша горячими ладонями подняла его голову.

– Алька, миленький! Ты уж на меня не обижайся, но… Ты уверен, что у тебя это серьезно?

– Уверен, Даш. Иначе я не стал бы говорить тебе о ней.

– А с ее стороны это тоже серьезно?

– Не знаю. – Алик говорил откровенно и чувствовал, что возвращается легкость. – Мне бы очень хотелось верить.

Зачем он говорит ей все это? Может, это неправильно? Он ни с кем не откровенничал о Татьяне. Почему же выбрал для этого Дашу?

– Извини, Алька, но не всякая женщина бросит семью из-за другого. Даже из-за тебя. У нее есть дети?

– Да. Дочь. Двенадцать лет.

Даша молчала, но Алик знал, что она хотела сказать: «Милый мой! На что же ты надеешься?»

– Я ее люблю! – словно защищаясь, произнес он.

– Я вижу. И искренне желаю тебе счастья. Скажи, ты говорил с ней о женитьбе?

– Да. Она ответила так же, как и ты: не всякая женщина бросит семью из-за другого. Даже из-за меня.

– Наверное, ты в самом деле жутко в нее влюблен, если после таких слов не теряешь надежды.

– Она выйдет за меня замуж, – твердо сказал Алик. – Я увезу ее сюда. Подальше от мужа, чтобы она не чувствовала себя во всем виноватой.

– Это решать ей.

– Это решать мне. Я все равно добьюсь своего. Я пообещал приехать летом и все решить. Я увезу ее. Я не могу без нее, понимаешь? – Алик снова запоздало спохватился: – Наверное, мне не нужно было говорить все это тебе… Но… Мне очень нужна твоя поддержка.

– Ты соображаешь, что ты говоришь? – улыбнулась Даша. – У кого ты просишь поддержки? Да я вообще могла бы закатить тебе такую сцену!

– Я знал, что не закатишь, – улыбнулся в ответ Алик. – Я знал, что ты меня поймешь.

– И поэтому обнаглел окончательно? Может быть, ты еще попросишь меня уговорить ее выйти за тебя замуж? Между прочим, как ее все-таки зовут?

– Татьяна.

– Ты хотя бы догадался позвонить ей, что доехал нормально?

– Догадался.

Алик почти не врал. Утренний звонок наверняка застал Татьяну дома. И она, конечно, поняла, кто звонил.

– Она… очень красивая?

– Ты красивее, – честно ответил Алик. – Правда! Она очень симпатичная, но дело не в этом. Я не могу объяснить… Дашка, зачем? Тебе же больно все это слушать!

– А как ты думаешь? – Даша усмехнулась, и Алик тихо ответил:

– Думаю, что очень больно…

– Ну, хватит о твоей Татьяне. Рассказывай, что у тебя с диссертацией. От Михаила Иосифовича сильно влетело?..

Алик был очень благодарен Даше. Очень. Другая повела бы себя на ее месте как угодно, но все равно не так. Могла бы устроить скандал, возненавидеть, преследовать, плакать. И неизвестно, как бы он отреагировал в этих случаях. И как бы все это осложнило и его, и ее жизнь. Даша все-таки отличная девчонка. Может быть, даже самая лучшая.

После ее ухода Алик очень долго размышлял об этом.

Жизнь снова приобретала краски. Вот тебе и неудачный день! Все сложилось как нельзя лучше: и разговор с Михаилом Иосифовичем, и объяснение с Дашей.

Для полного счастья оставалось только услышать Татьяну. Но это было невозможно. Не только сегодня, а еще девятнадцать дней. Господи! Как долго!

Ну ничего! Девятнадцать дней – не вечность.

Что ни делается – все к лучшему. На эти девятнадцать дней можно целиком уйти в работу. Время идет, а диссертация не двигается с места. Как сегодня сказал Михаил Иосифович? «Не ожидал от вас такой легкомысленности»?

Он сам не ожидал от себя такой легкомысленности. Кто бы месяц назад сказал ему такое! Он, Алик Данилин, способен вот так, очертя голову, бросив все на свете, влюбиться? Это с его-то прагматизмом и трезвостью? А теперь прагматизм, трезвость, сосредоточенность летели к черту, и, самое смешное, он бы не хотел, чтобы все вернулось на свои места.