Лишь пять дней - Джули Лоусон Тиммер

Скотт умоляюще посмотрел на жену, которая нахмурилась, но согласилась — слова Дженис имели смысл.

В тот же день, после согласия ЛаДании и с ее подписью в соответствующих документах, все четверо предстали перед судьей с прошением о назначении Коффманов опекунами ребенка на год и одну неделю. Несколько фраз от Дженис, полдюжины вопросов к Коффманам и Брэю, одна подпись в документах — и Скотт с Лори стали опекунами Куртиса.

И вот теперь у мужчины остается всего четыре дня, чтобы провести их с маленьким мальчиком, который заставил его почувствовать себя настоящим отцом, а не просто опекуном.

Уже в воскресенье вечером ЛаДания будет ожидать его. Она ищет работу, Дженис информировала об этом Скотта и Лори, она убрала квартиру и готовилась к приезду Куртиса в понедельник утром.

На утро понедельника назначено формальное слушание, где судья освободит их от обязанностей опекунов.

Тот факт, что ЛаДания за все время позвонила сыну считанное количество раз и ответила лишь на половину писем сына, для суда не важно. Как и то, что Скотт и мальчик теперь связаны, будто родные отец и сын.

ЛаДания — его мать, а Скотт — всего лишь временный опекун.

Глава 14 Скотт

Все складывалось хорошо. Куртис успешно справлялся с ролью маленького тирана, как и предсказывал Скотт. Ребенок занимал бóльшую часть мыслей Скотта и Лори. На самом деле Лори забеременела в какой-то степени благодаря заботе о мальчугане.

Ее врач постоянно советовал переключить мысли на что-то иное, помимо беременности, не быть столь одержимой. Чтобы перед следующим ЭКО ее организм не «думал» только о зачатии.

Куртис появился в их жизни в апреле, и уже к сентябрю Лори с головой погрузилась в его воспитание. Она разработала систему поощрений за хорошее поведение. Занялась обучением ребенка чтению, особое внимание обратила на поведение, чтобы сократить количество визитов к директору. Поэтому в течение дня ей некогда было думать о бесплодии, а к вечеру она была так измождена, что на ночные мысли о будущем событии тоже не оставалось времени, и она моментально проваливалась в сон.

Когда Скотт и Лори узнали, что ЭКО успешно, женщина воскликнула: «Это все благодаря Куртису!»

Безусловно, она была благодарна мальчику за то, что он отвлекал ее от собственной проблемы, но это не вылилось в желание оставить мальчика на более долгий срок. И Скотт не винил ее.

Он, конечно, действовал, так сказать, не по сценарию — позволил себе сродниться с ребенком и привязывался к нему все сильнее и сильнее с каждым месяцем. И когда пришло время прощаться, он едва выносил саму мысль о расставании!

В последнее время они поменялись ролями. Лори пыталась убедить мужа поискать нечто, что могло бы отвлечь его внимание от предстоящей разлуки, и начать с их общего ребенка, которого она носит.

«Нашего ребенка», она старалась как можно чаще это подчеркивать. Ей было непонятно, почему она вынуждена беспрерывно напоминать мужу о том, что он скоро станет отцом! И это отцовство, по ее мнению, гораздо важнее краткосрочной опеки над чьим-то ребенком!

Скотт постоянно сдерживался, чтобы не произнести вслух свою мысль: «Почему я должен радоваться встрече с ребенком, которого никогда не видел, когда я так расстроен потерей ребенка, который у меня уже есть?»

Но судя по взглядам жены, которые она бросала на него последние несколько недель, она и без слов уловила эту мысль мужа.

Как и Лори, Скотт мечтал иметь детей. Его воображение рисовало ему чарующие картины игр с сыном, именно таких, в которые играют только отец и сын, — прятки, хоккей, совместное приготовление пищи на гриле на заднем дворе.

Он с нетерпением ждал октября и красочных пеленок. Когда он услышал стук сердца своего ребенка, девочки, на ультразвуке и увидел ее неясную тень, то думал, его сердце разорвется от радости.

Конечно, он был в восторге и предвкушал скорейшее появление малышки! А кто бы чувствовал себя иначе? Но постоянно испытывать и поддерживать в себе такие чувства достаточно тяжело. Он не мог пребывать в бесконечной радости, как его жена. Но он пытался, боже, как же он пытался!

И, в конце концов, смирившись, удивлялся, почему такая простая вещь — постоянная радость — требует таких невероятных усилий?

Но их дочь должна была родиться только через месяц. А мальчик уже здесь! И сейчас он нуждается в отце! Мальчик, который скоро вернется в мир не всегда трезвой матери, обедов на вынос и одежды с чужого плеча.

И хотя Скотт уже практически убедил себя в том, что мальчику все-таки лучше с родной матерью, чем без нее, мысль о том, как малыш живет сейчас и какая жизнь предстоит вскоре, разрывала на части. Было невероятно сложно заставить себя думать о чем-либо еще!

Мысли Скотта прервал резкий звонок, оповещавший о начале первого урока. Несколько мгновений спустя приглушенный гул голосов в коридоре стал более громким, и через несколько секунд вошедшие восьмиклассники стали рассаживаться по местам. Скотт опустил руку, которой, как оказалось, схватился за живот при мысли о будущем Куртиса.

Следующий понедельник! Как скоро!

«Не думай об этом!» — приказал он себе. Еще есть время. Есть время создать новые воспоминания. Еще будет совместное поедание спагетти, приготовление печенья и тортов и вечерние киносеансы!

А еще есть машины-монстры! Совершенно нелепые на вид автомобили, обычные легковые или пикапы, поставленные на колеса величиной с дом! Эти бигфуты, способные выехать из любой грязи или перепрыгнуть через вереницу обычных машин, выделывали неимоверные трюки, пока зрители ревели от восторга.

Куртис посмотрел передачу о бигфутах по телевизору и потом заявил Скотту, что мечта «всей его жизни» — увидеть их вживую! Они, как обычно, играли во «что бы ты предпочел». И Скотт спросил у Куртиса, что бы выбрал мальчик: быть первым ребенком на Луне или первым семилетним президентом?

— Что ж, если мы говорим о самом лучшем на земле, тогда ни то ни другое! Я бы предпочел посмотреть на машины-монстры! — ответил Куртис.

— Машины-монстры? — засмеялся Скотт, — самое лучшее в мире — увидеть их? Лучше, чем побывать на Луне или управлять страной? Даже лучше, чем играть за штат Мичиган с Брэем?

— Да! Машины-монстры!

— А как насчет того, чтобы играть в НБА с Брэем? — не унимался Скотт. — Иметь вечный запас жвачки? Или мороженого? Или всю жизнь не делать домашние задания?

— Увидеть машины-монстры! — твердо сказал Куртис. — Это самое лучшее в мире и самое лучшее из всего, что ты упомянул. И ты можешь спрашивать меня целый день, но все равно нет ничего, что я бы предпочел им!

Два месяца назад, за ужином, Скотт, не произнеся ни единого слова, положил на стол билеты и подождал, пока Куртис вслух медленно прочел:

— Ма-ши-ны мон-стр, нет мон-стры. Машины-монстры. Монстры! МАШИНЫ-МОНСТРЫ!