Плач юных сердец - Ричард Йейтс

По словам Люси, отец как-то сообщил ей, что считает решение Майкла отказаться от ее денег «похвальным»; и вот теперь, когда он сидел, сосредоточив взгляд на кромке бокала с бурбоном, его мнение менялось едва ли не на глазах.

— Ну, Майкл, — сказал он после долгого молчания, — как там дела в этой твоей фирме, то есть журнале?

Ему ответила Люси, и небрежная улыбка, с которой она заговорила о журнале, подействовала на Майкла ободряюще.

— Да мы почти уже и забыли об этом, — сказала она и объяснила, что Майкл договорился с редакцией и работает теперь в свободном режиме.

Все это прозвучало так, как будто в течение месяца ему почти совсем не надо было отвлекаться на «Мир торговых сетей». И после многозначительной паузы она подвела итог. — Кроме того, у него почти готов новый сборник.

— Что ж, замечательно, — сказал мистер Блэйн. — А что с пьесами?

На этот раз Майкл заговорил сам.

— Тут мне пока не слишком везет, — сказал он, хотя, говоря по правде, ему не везло совсем.

Быть может, ранние его пьесы еще валялись где-нибудь у продюсеров небольших театров, однако единственной реакцией на большую трехактную трагедию, стоившую ему такой крови, пока была короткая записка, в которой агент подтверждал ее получение. Теперь она ходила по рукам — путь бесконечный и практически безнадежный. Временами он даже подумывал, не предложить ли ее Тонапакскому летнему театру, но каждый раз удерживался от соблазна. В тот год режиссером летней труппы был нервный, торопливый и нерешительный человек, не внушавший особого доверия; актерами у него подвизались либо расхлябанная молодежь, жаждущая получить членство в «Эквити»[39], либо ни на что не годные пенсионеры, навеки обреченные быть старше своих ролей. А кроме того, он не вынесет, если пьесу возьмут посмотреть, а потом отвергнут.

— Театр — очень непростое дело, — заключил он.

— Ну да, я знаю, — сказал мистер Блэйн. — Точнее, могу себе представить.

Потом из школы пришла Лаура, и Майкл знал: это значит, что теперь они скоро уедут. Стюарт и Шарлотта Блэйн и как родители никогда не могли пожертвовать ничем, кроме малой толики себя и друг друга, так что было логично не ждать от них особого интереса к следующему поколению. Как только запас деланых восторгов подходил к концу, они, казалось, не обращали внимания на застенчивую большеглазую девочку, которая стояла в своем испачканном травой платье почти вплотную к их коленям, что вынуждало их держать стаканы на весу от греха подальше; так они и пытались поддерживать взрослый разговор, по-клоунски высовываясь с разных сторон из-за ее фигуры.

Когда Блэйны уехали, Майкл обнял жену и принялся благодарить ее за то, как она ответила на вопрос отца.

— Ты меня выручила, — сказал он. — Я был счастлив. Я всегда так счастлив, когда ты… вот так меня выручаешь.

— Ну, я ж не столько тебя выручала, — сказала она, — сколько саму себя.

И ему показалось, что она одеревенела в его объятиях, или, может, это у него одеревенели руки; а может, он просто наступил ей на ногу или они слишком быстро отступили друг от друга, — как бы то ни было, возникло ощущение, что это самое неловкое объятие за всю их совместную жизнь.

Однажды осенью в дверь сарая кто-то постучал, и Майкл обнаружил на пороге улыбающегося Тома Нельсона в старой танковой куртке.

— Пойдешь со мной на фазанов? — спросил Нельсон.

— У меня дробовика нет, — сказал Майкл. — И разрешения на охоту тоже.

— Да и черт с ними, их нетрудно достать. Вполне приличное ружье можно купить долларов за двадцать пять, разрешение тоже не проблема. Я уже пару дней хожу один и вот подумал, что не отказался бы от компании. Решил, что бывший воздушный стрелок по летящей птице не промажет.

Неплохая идея, к тому же было лестно, что Том Нельсон не поленился приехать с таким предложением аж из самого Кингсли; Майкл позвал его в дом, чтобы Люси тоже порадовалась. Они часто бывали на вечеринках у Нельсонов, и Нельсоны много раз приходили к ним поболтать и посмеяться, но даже и при таком раскладе любое подтверждение дружбы со стороны Нельсонов явно приводило ее в восторг.

— Стрелять по птицам? — сказала она. — Что же в этом хорошего?

— Древний дух охотника, мадам, — сказал Том Нельсон. — Кроме того, прогулки на свежем воздухе. Физическая нагрузка.

И вот ранним утром, направляясь через пожелтевшие поля к «нетронутому местечку», как выразился Нельсон, Майкл смущенно нес новый, купленный по дешевке дробовик, чувствуя приятное оживление. Кроме бокса, заняться которым, как он сам прекрасно понимал, его побудили весьма запутанные обстоятельства, он никогда в жизни не увлекался никаким спортом.

Но когда они уселись на поросший лишайниками камень, стало ясно, что Тома интересует не столько фазан, сколько общение: ему хотелось поговорить о женщинах.

Заметил ли Майкл на прошлой вечеринке эту роскошную девицу — черненькую, невысокую? Милый такой ротик и груди — такие груди, что сдохнуть можно! Она еще была с этим мудозвоном, искусствоведом из Йельского университета, — засада какая-то, да? — но что хуже всего, этот старый клоун ей явно нравится.

Господи, да кругом вообще сплошные засады. Пару недель назад Том околачивался в Музее современного искусства, пытался завести разговор с чудной такой молоденькой штучкой — на вид только что из Сары Лоуренс[40]или типа того, глаза прямо как у лани и ножки, ах ножки! — и вот ему удается сообщить, что он художник.

— Он говорит: «То есть вы и есть Томас Нельсон!» Бля, и в этот самый момент куратор, гнойный пидор, кричит мне с другого конца комнаты нежным таким голоском: «Томас, дорогой, познакомьтесь же с Блейком таким-то там из Национальной галереи!» Бог мой, я не знал, куда деться. Ясен пень, она решила, что я голубой.

— А вернуться к ней потом было нельзя?

— А дальше был обед. Пришлось обедать с этим говнюком из Национальной галереи. Потом полчаса искал ее везде где только можно, но она уже сбежала. Вечно они сбегают. — И он тяжело вздохнул. — Проблема в том, что я слишком рано женился. Нет, я ничего против не имею: дом, семья, стабильность и все такое. — Он затушил окурок о камень между ботинками. — Но иногда увидишь какую-нибудь такую — и хоть вешайся. Ну что, пойдем поднимем пару птичек, что ли?

И они честно принялись их искать, но не нашли ни одной.