Австралия - Terra Incognita. Когда звери еще были людьми - Соломон Шульман

Исход из Европы. Отцы и дети. Кризис самосознания. На плотах через океан. Азиатская мафия

Австралия избежала японской оккупации во Второй мировой войне, но дамоклов меч по-прежнему висел над ней. Будучи огромной по территории, с богатыми природными ресурсами, она оставалась полупустой со всего лишь семимиллионным населением. На нее с вожделением смотрели перенаселенные азиатские соседи. Австралийские политики прекрасно понимали, что страна должна быть срочно заселена или она исчезнет. Задача была довести численность населения хотя бы до 20 миллионов, и как можно быстрее. Но где взять этих людей?

Первая надежда была на метрополию, однако желающих переселиться в Австралию британцев явно не хватало. Зато в руинах лежала материковая Европа. Огромные толпы голодных, измученных, без крыши над головой людей, которых война лишила дома, друзей, близких, скитались по ней, толкая перед собой тележки со скарбом, переходя из одного лагеря для «перемещенных лиц» в другой и пополняя ряды бомжей. На их изможденных лицах светились радость, надежда, тревога. Радость от того, что ужасы войны позади, но и тревога о будущем. Им хотелось уйти как можно дальше от пережитого и обрести хотя бы минимальный уют и благополучие.

Это был великолепный «материал» для переселения, и Австралия была для них страной надежд. Как сказал один из иммигрантов: «Первым местом, куда бы я мечтал в то время переселиться, была Луна, вторым — Австралия».

Но одно дело — желание заселить страну, а другое — преодолеть расовые предрассудки, культурные барьеры, вековые конфликты. «Мы можем иметь белую Австралию, мы можем иметь черную Австралию, но мы не можем иметь пеструю», — сказал австралийский министр иммиграции того времени. Несмотря на то что переселенцы из Европы имели абсолютный приоритет, между ними было разделение. Предпочтение отдавалось северным европейцам, «арийцам», так сказать. Особенно это относилось к прибалтам, скандинавам, немцам, датчанам, голландцам. Однако «арийцев» явно не хватало, так что вскоре двери были открыты и для южан — жителей Сицилии, Турции, Греции, Ливана, Югославии.

Значение имело и политическое прошлое иммигранта. Даже бывшая принадлежность к компартии была абсолютно неприемлема для въезда в страну, более неприемлема, чем бывшая принадлежность к «наци».

Еврейская иммиграция допускалась в размере сначала 25, а затем 50 процентов от числа пассажиров корабля, но не более 3000 человек в год. Исключение было сделано лишь для людей, переживших Холокост. Как вспоминают бывшие узники нацистских лагерей, когда корабль причаливал к австралийскому берегу, они целовали эту землю как святую. «Мы гордились страной, усыновившей нас, — пишет один из них, — но теперь и она могла гордиться нами».

И это справедливо. Послевоенная иммиграция дала стране тысячи высокообразованных специалистов, на обучение которых в нормальных условиях ушли бы десятилетия. И это притом, что рамки, установленные австралийскими профсоюзами, были весьма жесткими. Новоприбывший иммигрант заключал с правительством договор, по которому он в течение первых двух лет — независимо от профессии и квалификации — обязан был работать на любых работах, которые ему будут предложены. Это делалось по требованию профсоюзов для того, чтобы не создавалось конкуренции коренным австралийцам.