Книга Греха - Платон Беседин

Запивая очередную таблетку «Кетанова» водкой с томатным соком, я слышу брань соседа с первого этажа. Всему подъезду каждый день она служит чем-то вроде будильника. Сползаю с постели. Включаю телевизор.

По протестантскому каналу блондинка, похожая на потасканную Клаудию Шиффер, предлагает мне купить диск с записями чудес господних live. Она уверяет, что на этих кадрах Иисус убедительно доказывает свою божественную сущность.

Моя голова похожа на выкрест баклажана и земляной груши. Глаза — узкая смотровая полоска в распухшем забрале.

Рассматриваю каждый синяк, каждую ссадину. Удивительно, но я помню, от какого именно удара они появились. Тело порою памятует лучше разума.

Хуже ссадин — мысли. Мысли о разрастающейся гематоме мозга. О повреждениях черепа. О внутримозговом кровоизлиянии.

Я должен обратиться к врачу.

У входа в приёмное отделение местной больницы три бомжа с разбитыми лицами. Внутри — две полупьяных медсестры. Говорю им: «Мне срочно нужен доктор». Они лениво интересуются, мол, зачем же.

— Мне кажется, что у меня сотрясение мозга. Или гематома. Или куски черепа в мозге. Или аневризм.

Они ржут, как лошади, и говорят:

— Ждите, а не дождётесь — отправим в морг.

Я усаживаюсь на полуразваленный стул рядом с такой же полуразваленной старухой, которая беспрерывно кашляет.

— Женщина, — обращается медсестра к моей соседке, — женщина с туберкулёзом лёгких и почек, пройдите внутрь.

В медицинских учреждениях у людей вместо имён диагнозы. Женщина встаёт со стула, оставляя кровавую мокроту на полу.

Я жду. Как говорил Гаутама Сиддхартха, «всё, что я умею — размышлять, ждать и поститься». Жду и слушаю веселые истории из медицинской практики. Больше них раздражает только лошадиный гогот медсестёр. Наконец, меня принимает нейрохирург, похожий на Пита Догерти в его худшие годы.

— На что жалуемся? — у доктора идиотская привычка мусолить и грызть кончик шариковой ручки.

— На это, — я провожу рукой по лицу. — Мне кажется, у меня гематома или черепные осколки в мозге. Не знаю что, но что-то ужасное.

Он сплёвывает куски шариковой ручки и вновь принимается грызть её:

— Когда кажется — крестятся. Идите на рентген.

Прохожу по коридору с шелушащимися, словно перхоть, стенами. У кабинета с табличкой «Рентген» то ли от холода, то ли от страха колотится старуха. Подойдя ближе, я замечаю, её разбитую губу, руку, упакованную в бинтовую повязку. Она бормочет что-то вроде: «Сраная лошадь… гадина… девка поганая… и не найти мерзость такую».

— Лошадь сбила, — заметив моё удивление, кивает на старуху проходящая мимо медсестра. — Теперь вот нервничает, что не найдёт её.

— Кто нервничает?

— Ну не лошадь же! Идёмте на рентген, молодой человек!

После гимнастических упражнений на столе и порции излучения, вызывающей рак в одном из шести случаев, я попадаю обратно к нейрохирургу с набором чудных снимков своего черепа.

— Хм, повезло, повезло вам, — бормочет он с некоторой грустью в голосе, — ни гематом, ни опухолей, повезло. Разве что ушибы и повреждения соединительных тканей, — он принимается грызть новую шариковую ручку. — Вот вам рецептик. И скажите-ка фамилию, адрес.

Нейрохирург прилежно записывает мои данные.

— Распишитесь, — протягивает он мне свою ручку.

Я чёркаю пару загогулин, боясь испачкаться его слюной.

Медсёстры рассказывают те же забавные истории бледному, пухлому парню с рыболовным крючком в нижней губе и высокой девушке со свёрнутым в сторону носом.

Я покупаю прописанные таблетки. Хотя все знают, что любая таблетка — это просто плацебо. Всё дело в мировом заговоре врачей, лечащих нас от несуществующих болезней.

Когда я закуриваю, меня окликает черноволосая девушка в красной юбке:

— Найдётся закурить?

В моей голове всплывает где-то слышанная фраза pick-up.

— Курение ведёт к раку, — я чиркаю зажигалкой, глядя, как она складывает бантиком тонкие яркокрасные губы, затягивая дым, — а раки лучше всего идут с пивом. Может, выпьем чего-нибудь?

Она смотрит на меня, как на описавшегося котёнка.

— Ладно, — развожу руки. — Никакого пива.

— Предпочитаю коньяк, — улыбается она и протягивает мне руку. — Инна. А вы?

— Даниил.

Мы обмениваемся телефонами. Номер телефона — номер души. Она пробуждается только во время звонка, жаль, что никогда не знаешь, когда позвонят сверху.