Когда был Лютер маленький, с кудрявой головой... - Андрей Дубровский

Случилось это ещё когда Мартин Лютер был студентом. Тогда он ещё не изобрёл протестантского учения и мог спокойно передвигаться по всей Европе, включая один из оплотов папизма – Испанию. Денег, как издревле было в обычаях у студентов, Лютер не имел, и путешествовал каретостопом.

Будучи в маленьком провинциальном испанском городке Ронда, Лютер стал невольным свидетелем жаркого спора между бойкой рыночной торговкой и её мужем – местным обывателем, баклушеобивателем, трактиров обитателем. Справедливости ради следует сказать, что не стать свидетелем того диалога было весьма затруднительно по двум причинам: жители средиземноморских стран бóльшую часть своей жизни проводят вне дома, на открытом воздухе, но при этом не склонны сдерживать природную мощь своих голосов. И то и другое свойство лишают большинство разговоров их сокровенности и позволяют ознакомиться с их содержанием всем окружающим в радиусе шестидесяти метров.

– О, Иосиф, Мария и младенец их Иисус! – причитала торговка. – Когда же ты, олух царя небесного, наконец, одумаешься?! Когда ты перестанешь бить свои дурацкие баклуши, чем бы они ни были?! Устройся, наконец, на работу в офис или стань пиратом. Вон, на Тортуге вакансии открылись – я рекламный буклет читала, там пишут, что оплата сдельная, жизнь привольная, ромовые вечеринки каждый день, а ещё попугая на плечо каждому выдают в обмен на один глаз, но это по желанию.

Надо сказать, что подобного рода разговор был уже не первым в истории этой семьи. И каждый раз муж, пользуясь тем, что ни жена, ни окружающие не были знакомы с трудами древнегреческих философов, начинал вдруг кричать что-нибудь типа: «Самое трудное – познать самого себя, самое легкое – давать советы другим!», или: «Всё течёт, и нельзя войти в одну реку дважды!». А один раз даже схватил средь бела дня фонарь и принялся взывать: «Ищу человека!». Всё это он, естественно, выдавал за изобретения своего философского ума.

На этот раз он залез в бочку и важно из неё отвечал нависшей над ним жене: «Отойди и не закрывай мне солнца».

И, как и в прежние разы, жена, ничего не поняв, но втайне гордясь своим мудрым мужем, успокоившись, ушла восвояси.

Лютер, которому, как всем молодым, больше всех было надо, принялся укорять «философа» в мистификации, но в ответ получил отнюдь не очередную философскую сентенцию. Не дожидаясь, пока завянут его уши, Лютер почёл за лучшее продолжать свой путь, сказав на прощание:

– Да что ты так разоряешься? Гляди, совсем разоришься.

И как потом он узнал, так и произошло: сей неразумный обыватель разорился, жестокой судьбой, а более своим неразумием, был пущен по миру, но далеко уйти не успел – умер в окрестностях Ронды. Вскрытие показало, что причиной смерти явилась крайняя глупость сего обывателя.

Остряки из местных пастухов, на чьих тучных пастбищах скончался глупый обыватель, обыгрывая название городка – Ронда, – откуда он был родом, назвали его могилу «Могилой круглого дурака».

А Лютер с облегчением потом вспоминал, что не успел тогда посоветовать торговке впредь так не убиваться по поводу своего непутёвого муженька, а то, мол, не ровен час, совсем убьётся.

История про круглого дурака была у Лютера одним из любимых воспоминаний о студенческой молодости – наряду с историями про треугольного развратника и овального ленивца.