Спаситель мира - Джон Рей

Только Латиф не торопился отпускать ее запястье. Они смотрели друг на друга целую вечность, словно влюбленные на фотосъемке, а дети неспешно удалялись. «Что за ерунда? — недоумевала Виолет. — Он хочет меня наказать?»

Тут Уилл обернулся и увидел их.

В 1985 году на средиземноморском побережье Франции, неподалеку от Марселя, Жак Кусто, всемирно известный исследователь океанских глубин, испытывал новый водолазный скафандр. Скафандр изготовили из обработанного под давлением боксита и спецстали, и Кусто надеялся, что сможет погрузиться в нем глубже, чем на шестьдесят метров, и побить мировой рекорд. Подводные течения слабее всего в начале лета, поэтому погружение решили провести ясным июньским днем в три часа пополудни.

Жак Кусто в то время был уже стар, но скафандр пожелал испытать лично. На палубе «Калипсо» стояли доктор и инженер, а сын Кусто, Эмиль, готовил баллоны с кислородом. Помимо них за процессом наблюдала команда «Калипсо», пять моряков торгового флота из Марселя, и корреспондент местной газеты. День выдался погожий, солнце так и сияло. Неподалеку швартовалось несколько яхт, но на них особого внимания не обращали. Когда измерили температуру воды и дважды проверили водолазный шлем, Кусто приступил к погружению.

Поначалу Кусто старался не спешить: каждые три метра останавливался, регулировал клапаны и делал отметки на грифельной доске. Однако на глубине девять с половиной метров, что являлось мировым рекордом во фридайвинге без вспомогательных средств, он испытал настоящий шок, увидев рядом мужчину в обычных хлопковых трусах, который отчаянно работал руками и ногами. Кусто решил не отвлекаться и продолжать эксперимент. К своему вящему удивлению на глубине тридцать метров, что на шестнадцать с половиной футов превышало мировой рекорд во фридайвинге, он увидел того же мужчину. Исполненный восхищения, Кусто нацарапал грифелем вопрос, мол, как вы выжили на такой глубине? Фридайвер в трусах взял у него дощечку, написал ответ и вернул ее Кусто.

— Что же он написал? — не вытерпела Эмили.

— «Я тону, старый кретин!»

Девушка зажала рот ладонью.

— Ну-у, Хеллер, — протянула она. — По-моему, не очень смешно!

— Знаю, — кивнул Ёрш, — но вчера я вообще не мог шутить.

— Зато много интересных подробностей! — похвалила Эмили, затушила сигарету и убрала с глаз волосы. — Что такое боксит?

— Специальный материал для водолазных костюмов. — Ёрш зажал нос пальцами и согнул колени.

— У меня тоже есть история, — заявила девушка, передавая ему пачку сигарет и зажигалку. — Хочешь послушать?

— Хочу.

Они стояли на пересечении Кристофер-стрит и Седьмой авеню, а мимо испуганными птицами проносились машины и люди. Эмили схватила Ерша за руку, точно на ходу ее истории не рассказывались и не воспринимались. «Наркотики убивают!» — вещал рекламный шит за ее спиной. Эмили набрала в легкие побольше воздуха, пристально посмотрела на Ерша и, лишь убедившись, что он слушает, выдохнула. Мимо прополз трехколесный полицейский багги.

— На лесной поляне срут медведь и заяц. «Слушай, у тебя от дерьма шерсть не портится? Ну, если вдруг прилипнет?» — спрашивает медведь. «Вообще-то нет», — немного подумав, отвечает заяц. Тогда медведь… Хеллер, ты слушаешь?

— Вообще-то нет, — признался Ёрш.

— Тогда медведь хватает зайца и вытирает им свою жопу.

Ёрш внимательно посмотрел на Эмили. Она по-прежнему была чуть выше него. Девушка с уверенным, даже решительным видом стояла посреди Кристофер-стрит, а ее темные волосы торчали в разные стороны, как у обезумевшей женщины. Женщины, а не девушки. Эмили улыбалась, точно знала его с рождения.

— Смешно, — проговорил Ёрш. — Бедный заяц!

— Тогда смейся, Хеллер, будь вежливым!

Эмили засмеялась за него, а потом повела к реке — мимо припаркованных автомобилей, греческих ресторанчиков, сувенирных лавок, видеопроката, парикмахерских, заведений, где гадают на картах Таро, мексиканских закусочных и салонов татуировки.

— Куда мы идем?

Эмили нахмурилась и недовольно поджала губы. Господи, он и забыл, как она это делает!

— В одно интересное место…

— Интересное? — переспросил Ёрш исключительно для того, чтобы издать хоть какой-то звук. С таким же успехом он мог бы тявкнуть или мяукнуть. От остатка лекарств он избавился, помочившись на пересечении Гроув-стрит и Бедфорд-стрит, но чувствовал себя счастливым, остро реагирующим на происходящее и совершенно не испуганным. «Если это значит болеть, то я выздоравливать не желаю. Если это значит болеть, то лекарства — грех и зло похуже атомной бомбы».

«Толстый и Тонкий — вот еще один вариант для Черепа и Кости», — сказал себе Ёрш. Теперь он думал о них с дружеским участием. Они бросили поиски и отправились домой? Или решили пообедать? Ёрш представил, как сладкая парочка лакомится блинчиками.

— Вполне интересное, — кивнула Эмили. — А сам говорил: «По барабану, куда хочешь, туда и веди»!

«И секунды не прошло, как же я успел столько всего обдумать? — удивился Ёрш и поднял руки ладонями вверх — в такой позе изображают святых. — Руки что надо, крепкие, по-мужски тяжелые. Ими можно и тучи развести и горы свернуть». Нью-Йорк предстал перед ним в совершенно ином обличье — сияющим в лучах полуденного солнца, блестящим, как луковица, с которой сняли шелуху. Ёрш видел монетки на асфальте, увитые плющом фасады, пустые флагштоки, пакеты из супермаркета, висящие на деревьях, подобно летучим мышам. Видел навесы, сонетки, лимузины и собак в нарядных попонах. Вокруг было столько всего, что голова шла кругом. «Таким видят мир малыши, — догадался Ёрш, — а потом вырастают и забывают».

— За мной двое гонятся, — сказал он вслух. Эмили не ответила, тогда Ёрш сделал глубокий вдох и попробовал снова. — Они из школы, — наблюдая за подругой, уточнил Ёрш. Эмили запустила руки в задние карманы джинсов. — Из заведения, в которое меня упекли. Череп и Кость.

— Тебя упекли в заведение под названием «Череп и кость»?

— Я смотрю на мир глазами младенца, — объявил Ёрш, закрыл лицо руками и взглянул на Эмили сквозь растопыренные пальцы. — Картинка любопытная!

— Раньше ты казался мне похожим на младенца, — смущенно потупившись, улыбнулась девушка. — Теперь нет.

Ершу хотелось зажмуриться, чтобы Эмили вела его по городу, как собака-поводырь. Нет, под ноги смотреть все-таки придется. Эмили стояла вполоборота на несколько шагов впереди, словно искала укрывшихся на улице врагов. Однажды отец показал Ершу купюру из коммунистического Китая, и сейчас Эмили с гордо поднятой головой и приоткрытым ртом напоминала девушку с банкноты в пятьдесят юаней.

— Тебе нужно носить камуфляжные брюки и автомат «узи»! — предложил он.

— Да, пожалуй, — со вздохом сказала Эмили, и шутка Ерша вмиг утратила весь свой юмор. Они выбрались на пересечение Кристофер-стрит и Гудзон-стрит. Транспортный поток двигался совершенно беззвучно, словно город наклонился, и все машины скатывались в Чайнатаун. Казалось, с тех пор, как они ушли от академии, Эмили повзрослела на добрых десять лет и была готова выполнить священную миссию. Ёрш вдруг почувствовал себя слишком юным и испугался.