Лишенная детства - Софи Анри

После года сражений с самой собой я наконец тону в объятиях моего возлюбленного без страха и с улыбкой на губах.

Он любит меня, я люблю его. И благодаря ему я люблю и себя тоже.

Рядом с ним, месяц за месяцем, я перерождаюсь. Чтобы нравиться Яну, я покупаю себе красивую одежду, юбки и кофточки с декольте, на которых я давно поставила крест. Ощущение, что, одевшись женственно, я подвергаю себя опасности, уже не приходит ко мне. Перемены затрагивают не только мой гардероб, но и самоощущение: рядом с Яном мне спокойно, и я ничего не боюсь. Забота, которой он меня окружает, делает меня сильнее, и я впервые за долгие годы представляю себе будущее в радужных тонах. То, что Ян относится ко мне с уважением, придает мне сил и уверенности в себе, и я начинаю меньше бояться привлекать к себе внимание. Более того, теперь я это делаю сознательно. Мне хочется доказать всем, что я, ребенок, подвергшийся сексуальному насилию, девочка-подросток, которая, по мнению многих, просто обязана была «плохо кончить», могу добиться успеха в жизни, и немалого! «Все, что нас не убивает, делает нас сильнее». С этой сентенцией я познакомилась на уроке философии в выпускном классе, и она стала моим девизом. Я даю себе обещание, что скоро у меня будет большой дом, ласковый любящий муж, красивые дети и суперработа. Я прошла через ад, значит, все самое лучшее ждет меня в будущем. Мысль о том, что Да Крус еще долгие годы будет гнить в тюрьме, помогает мне бесстрашно смотреть вперед.

Получив диплом бакалавра, я поступаю на фармацевтический факультет. Суперархеологом, новым Индианой Джонсом предстоит стать, увы, не мне. Слишком много лет придется учиться, чтобы получать очень скромную зарплату… Мои родители часто сидели без гроша, поэтому я хочу всегда иметь достаточно денег. Мне нравится заниматься научной деятельностью, поэтому выбор падает на фармацию. Я вижу себя в просторной лаборатории в процессе изготовления нового лекарства. А почему бы и нет? Я стремлюсь к счастью, потому что теперь во мне живет уверенность: я этого достойна, а еще мне хочется взять реванш. Изнасилование надолго сделало меня парией, и если уж мне пришлось стать не такой, как другие, придется добиться большего, чем они. Я представляю, как возвращаюсь в Эшийёз элегантно одетая, за рулем красивой машины, а рядом сидит мой муж… Я представляю, как вытянутся лица у тех, кто запомнил меня несчастным ребенком, а потом — презираемым всеми подростком. Я хочу, чтобы в недалеком будущем мое счастье кололо глаза всем, кто пытался его у меня отнять.

Да Крусу, из-за которого моя жизнь подростка пошла прахом.

Всем местным сплетницам, оговаривавшим меня и считавшим меня лгуньей.

Всем моим товарищам по коллежу, которые от меня отвернулись и которые относились ко мне хуже не придумаешь.

И моему отцу тоже. Я хочу доказать ему, что все его оскорбления не сломили меня.

К тому моменту, когда меня, полную здоровых амбиций и нездорового гнева, зачисляют на фармацевтический факультет университета города Тура, он уже давно пьет, как раньше. Нам всем понятно, что у нас обычной, благополучной семьи никогда не будет. Но теперь этот факт расстраивает меня куда меньше, чем прежде, потому что я не живу вместе с родителями. Тур находится довольно далеко от Эшийёза, поэтому я сразу же переезжаю в маленькую съемную квартирку, чтобы быть поближе к кампусу. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что моим родителям непросто оплачивать мое жилье, но что стоят деньги в сравнении с сознанием, что их Морган, несмотря ни на что, по прежнему добивается блестящих результатов в учебе? Я раскладываю свои вещи в этой однокомнатной квартирке без кухни, расплываясь в улыбке. Для меня этот день символизирует начало независимости, о которой я столько лет мечтала, возможность встречаться с друзьями, когда я захочу, делать что и когда заблагорассудится! Настоящее счастье — жить вдали от родного городка, от слухов, от ненавидящей меня Марии Да Крус, от Орлеанской тюрьмы, где отбывает срок извращенец, который испортил мне жизнь и чьего возвращения в родные места я боюсь больше всего на свете. А лучшее, что есть у меня сейчас в жизни, — это анонимность. Новая квартира, новые подруги, новая жизнь. Новое начало. Я вычеркиваю изнасилование из своего CV^[18] и никому об этом случае не рассказываю. Я чувствую, что с моих плеч падает огромная тяжесть. Я наконец перерождаюсь. Меньше волнений, больше легкости… Дополнительное преимущество студенческой жизни: я реже вижу родителей. Только в выходные, и то не всегда. Дело в том, что, отправляясь в Эшийёз, я не знаю, в каком состоянии застану отца. Однажды в воскресенье он встал не с той ноги, и начался спектакль, сразу напомнивший мне обо всех прелестях жизни в семье Вале. Первый акт: мой родитель, перебрав за завтраком вина, начинает оскорблять мою мать и меня. Второй акт: мы посылаем его подальше сначала мягко, потом с ожесточением. Третий акт — «Нервный срыв»: папа приносит с чердака старый штык и начинает размахивать им у меня перед носом, словно хочет его вонзить в меня. Это явный перебор! Я бросаюсь в кухню и возвращаюсь с длинным кухонным ножом в руке.

— Хочешь, чтобы я всадила в тебя этот нож? — ору я отцу.

Младший брат в панике, сестричка заходится от крика. Мы с отцом подступаем друг к другу, готовые к схватке. В доме вдруг повисает мертвая тишина, и это резкое «понижение температуры» моментально успокаивает моего противника. Он убегает, хлопнув дверью и пригрозив напоследок, что пустит себе пулю в лоб. Никто ему не верит, и мы с облегчением прислушиваемся, как его шаги затихают на улице.

Эти полные страсти перепалки до такой степени меня утомляют и огорчают, что я стараюсь как можно реже видеться с родителями. Выходные я провожу у Яна или с друзьями, а остальное время — в Туре; в приятной жизни, которую я для себя создала, нет места Эшийёзу. А городок тем временем понемногу забывает ужасные события, принесшие мне столько горя. Факт моего похищения и изнасилования — словно камешек, упавший в воду, и волны, образовавшиеся на поверхности, наконец почти угасли. Изредка в разговоре кто-нибудь нет-нет, да и вспомнит о том, что теперь называют «делом о сексуальных домогательствах». Никто не говорит «изнасилование», и чем больше проходит времени, тем реже вспоминают о преступлении. Между Марией и моей матерью больше не происходит шумных ссор. Они уступили место холодной безмолвной ненависти, которая, однако, оживает каждый раз, когда женщины встречаются нос к носу на глазах у изумленных жителей городка, не знающих, как на это реагировать. Некоторым непонятно, почему эти две дамы до такой степени не переносят друг друга. За годы, прошедшие со времени моего изнасилования, в Эшийёзе поселились новые семьи — молодые супружеские пары с младенцами в колясках, которые, как и мои родители в свое время, мечтали о тихом зеленом уголке для своих подрастающих детей. Новые соседи радуются переезду, они твердо верят, что сделали правильный выбор: этот городишко, утопающий в садах и с виду такой безопасный, — воплощение их грез. Моя мать иногда на полуслове обрывает их восторги:

— Поверьте, преступники встречаются везде, даже на самых тихих улицах! Невозможно предугадать, что может случиться…