Боюсь тебя убить...Часть 1 - Лилия Сурина

Уже смеркается, когда я, набродившись вдоволь по большому городу, ловлю такси. До моего городишки всего пятьдесят километров, я и не замечаю, как желтая машина уже притормаживает у моего двора. В квартире по-особенному пусто сегодняшним вечером. Стараясь не смотреть на букет нежных розовых бутонов в вазе на столе, я разгружаю сумку с продуктами, складывая все в холодильник, и со вздохом усаживаюсь на стул. Как я без него проживу эти полтора года? Мне хочется повторить сегодняшний день…

Вспомнив о том, что произошло, я рванула в спальню. Нужно срочно поменять постельное белье, не дай Бог, бабуля увидит и догадается, что произошло. Я просто накинула покрывало днём. Но в дверях останавливаюсь. Какая разница, что бабуля увидит? Это моя жизнь! Но подумав, всё же решаю прибраться. Не хочу слышать ее нотаций и наставлений.

Откидываю покрывало и разглядываю скомканную простыню, на которой четко виднеются пятна крови и следы нашей с Ники любви. В голове вихрем проносятся все чувства и ощущения, испытанные мною днём. Внезапно начинает ныть низ живота и в горле встает комок, еще немного и хлынут слёзы. Сдергиваю ткань с матраса и сворачиваю ее в комок, не зная, что делать с ней дальше. Выкинуть? Сохранить? Я склоняюсь к первому, но пока стелю чистую простынь, решаю просто выстирать вещь.

Покончив со стиркой, понимаю, что развешивать белье на своем балконе, это вызвать недоумение и ненужные вопросы со стороны бабушки. Поэтому бегу к соседке. У Анечки не бывает ненужных вопросов, лишь дельные советы. Только вот муж идиот, но сегодня он на охране, в ночную смену, и уже смылся. Аня без разговоров развешивает простыню в голубой цветочек у себя на балконе, пряча ее за своим почти высохшим бельем. Затем тащит меня в кухню, наливает чай и пододвигает блюдо с остатками пирожных, моих любимых. Из гостиной слышится звук телевизора, где шестилетняя Аришка смотрит мультики по видеоплееру, это уже ритуал, перед сном посмотреть новую серию про Диснеевских героев.

- Ешь, и чай пей, не сиди и не вздыхай, - улыбается подруга, хлопая меня ладошкой по руке.

- Я ем…

- Давай, рассказывай, чего сегодня в обморок хлопнулась? – Аня берет меня за запястье и считает удары моего сердца, хмурясь и цокая. – Ох, чёт ты мне не нравишься. Тебе так больно было, что…

- Нет. Больно почти не было, - перебиваю я, смотря ей прямо в глаза. Аня женский врач, и мне не стыдно ей признаваться в чем-то, потому что это не праздное любопытство. – Я не знаю…

- Ма-а-м… - зевает появившаяся в кухне Аришка. Потом видит меня и с визгом бросается, обхватывает за шею и целует. Моя крестница! У нас любовь просто. – Юл-я-я! А я не видела, когда ты пришла.

- Потому что мультиками так увлеклась, вот и не заметила. Про что сегодня смотрела? – любопытничаю я, но Анечка прерывает нас, потому что девочка может часами рассказывать о любимых героях.

Мать уводит ребенка в детскую, и пока укладывает девочку спать, я прихлебываю остывший чай, жалея, что бокал уже не так горяч, не согреть об него озябшие руки. Встаю и зажигаю конфорку под белым с ягодами малины эмалированным чайником. Когда подруга возвращается, я уже разливаю по бокалам свежезаваренный горячий напиток. Прикладываю ладони в посудине и греюсь. Рассказываю доктору всё без утайки, пусть ставит свой диагноз.

По окончании моей исповеди Аня уходит и приносит тонометр, молча меряет давление.

- Ну, слава Богу! – восклицает она, чем радует меня. Я сегодня здорово напугалась.

- Что?

- У тебя давление низкое. Слабость есть в последние дни? Голова кружится? – задает вопросы, и я утвердительно киваю. – А когда ложишься, то все хорошо?

- Да. И что это было? Обморок?

- Ну, тут всё просто. Уровень адреналина скакнул, и кровь прилила к тазу. Мозг остался без порции крови, получилось кислородное голодание. Вот и весь секрет. Если бы у тебя было нормальное давление, то обморока бы не было. Я боялась, что с сердцем чего, так что всё нормально.

Я с облегчением выдыхаю, чувствуя, что и настроение поднимается. Разговор становится оживленнее, и вдруг Аня строгим голосом спрашивает:

- А вы предохранялись?

- Нет, - смеюсь я над ее серьезной физиономией. Она снова убегает куда-то и приносит таблетки, кладет две штуки передо мной.

- Выпей. Еще не поздно.

- Не поздно для чего?

- Чтоб не забеременеть, - стучит себе по лбу, показывая, какая я непонятливая.

- Не нужно. Я хочу ребенка. И даже надеюсь, что моё желание сбудется, - отодвигаю белые пилюли от себя.

- Но Юля! Бабушка тебя из дома выгонит!

- Я сама уйду, когда узнаю, что ношу ребенка Никиты. И мне девятнадцать, так что бабушка не вправе лезть в мою жизнь.

- Куда же ты пойдёшь, - качает головой подруга. А у меня на душе разливается тепло. И так сладко щемит сердечко, я будто чувствую, что всё получилось.

- К маме Никиты поеду. Она будет очень рада и мне, и нашему малышу. Я уже все решила.

Когда открываю дверь собственной квартиры, чувствую аромат жареной картошки и понимаю, что бабуля вернулась с работы и голодна. А я закрутилась и забыла приготовить ужин. Мне стыдно. Потом вспоминаю, что в холодильнике стоит кастрюлька с борщом и кусок пирога.

- Привет бабуль, - бабушка стоит у плиты и перемешивает кусочки картофеля на сковороде.

Быстро целую ее в щеку и усаживаюсь на стул у окна. Блин, забыла убрать вазу с цветами в свою комнату. И бабушка тут же показывает вилкой на букет.

- Кто?

- Никита приезжал.

- Тот… из армии?