Кентавр VS Сатир - Андрей Дитцель

Это интермеццо долго хранилось под семью замками. Но сейчас нашло свое место в повести о принцах и принцессах, и его можно вытащить на свет божий. Только я хотел бы предупредить о наличии в нём, как говорится, adult content.

Мой муж Олег вроде бы продолжал быть (и спать) со мной — и время от времени с нами даже случался очередной медовый месяц, — но перед лицом общественности эта связь последовательно отрицалась. Поэтому я не считал себя обязанным хранить целомудрие. Только не знаю, двигался ли наш семейный корабль по спирали или по кругу. В начале витка я получал карт-бланш, при этом свобода действий Олега была сама собой разумеющейся, а в конце — сцену ревности… Но, хорошо, перейдём к подпольной и половой жизни университета. Ведь это весьма достойная тема, составляющая бэкграунд к эпизодам с участием Юргена, котика Штеффа и Порнодениса.

Мой факультет располагался в так называемой «философской башне». Сразу после поступления я заподозрил что-то неладное, перекусывая в местной мензе, столовке, и рассматривая настенную живопись в прилегающих коридорах. Но пока я был хорошим и семейным мальчиком, эти подозрения быстро развеивались. И лишь в один прекрасный день, когда я стал мальчиком плохим, пазлы составились, и в моё сознание проник совершенно новый концепт.

В том семестре я ходил по четвергам на церковнославянский. Между лекцией и пленумом была сорокаминутная пауза. Я забежал перед перерывом отлить в туалет мензы. Для чувствительных стоит, видимо, сделать отступление, что заведения подобного рода отличаются в Западной Германии чистотой и хорошим запахом. В туалете стояло человек пятнадцать — куда больше, чем писсуаров и прочих посадочных мест. В глаза бросалось, что люди разместились по периметру помещения. Вид у них был скучающий. Я встал в сторонке и стал смотреть вниз, — ну а что делать-то было? Парни потолкались, оглядели меня. Видимо, я не представлял угрозы. И тогда они продолжили то, чем, очевидно, занимались до моего вторжения. Расстегнули ширинки и стали дрочить.

У меня отпала челюсть. Такое разнообразие эрегированных членов я видел только раз — в душе спортивной школы, где запирались парни из старшей группы: однажды я и ещё несколько младших мальчиков застали их в таком виде, долго обсуждали, что бы это могло быть, но так и не пришли к однозначному выводу.

Я присоединился. И потом целый семестр ходил по четвергам в перерывах между церковнославянскими занятиями подрочить в кружке. В такой группе возникают удивительно мощные резонансы. Уверен, что когда десять, пятнадцать, двадцать, тридцать человек накрывает волна и все одновременно спускают, астрономы в далёких галактиках наблюдают ослепительную вспышку.

Наверное, я был последним человеком в универе, который не знал, что в этот туалет не ходят просто так. Потому что германисты, романисты, философы и журналисты зарезервировали его под сексуальные нужды. Конечно, туда часто проникали старые озабоченные дядьки и дедки, но при желании там в любое время суток можно было удовлетворить сексуальный голод с сочными и симпатичными зайцами. Почему я говорю в прошедшем времени? Десятилетиями администрация не посягала на студенческую вольность, но недавно, — что совпало с приходом нового ректора от христианских партий, — половину помещения передали библиотеке, и, таким образом, масштабы происходящего уже не идут ни в какое сравнение с былым размахом.

Помню, как — не совсем публично, а скромно, то есть в полуприкрытой кабинке, — плотно стояли вчетвером, и симпатичный юноша арабской внешности по очереди брал в рот. Кто-то достал презервативы. Юноша оказался прекрасно подготовлен и смазан. Я ебал его несколько минут, сдерживая себя, чтобы не кончить слишком быстро. Потом по кругу — остальные. Нам даже пришлось приоткрыть дверь, потому что на стоны и хлюпы собрались зрители… Недавно я встретил этого парня на улице, он смущённо улыбнулся мне — не забыл.

За время учебы было только два случая, сопряжённых с социальным или криминальным риском. Однажды, когда сразу в нескольких кабинках совершался экшен, в туалет вошёл какой-то прогрессивный (или, скорее, консервативный) деятель. Видимо, его угораздило заглянуть в одну из дырок между стенками. Он начал орать: «Какое свинство! Я вызову полицию и вас всех отсюда заберут!» Особенность этого уголка университета — отсутствие мобильной связи, спасибо массивной железобетонной конструкции. Мужику пришлось бежать вызывать полицию с вахты, из противоположного конца здания. За это время все участники непотребств, естественно, спокойно разбрелись по этажам и аудиториям.

Второй раз — сужу о том, что происходило, на слух, — двое парней зашли в отсек с кабинками и, наверное, увидели под одной из дверей голые ноги. «Вау! — восторженно закричал один из них. — Я слышал, что здесь отсасывают, но не верил… Давай посмотрим?» — «Нет уж, давай поскорее пойдем отсюда, мне что-то не по себе, — отозвался второй голос, — больше не буду ходить в этот туалет ссать…»

Выдающиеся во всех смыслах ноги принадлежали парню, который смачно отсасывал мне. На языке у него был пирсинг, и мой член охуительно (…) стимулировался. Второй парень меня при этом ебал — с толком, чувством и расстановкой, как полагается.

Вопрос, посвятить ли следующую серию настоящему секс-экстриму или пока поставить точку на универе? Есть соблазн погрузиться в тему и подготовить портреты представителей разных факультетов и специальностей. Тем более бывший санитар, а после психолог Штефф уже открыл галерею… Предположительно герои следующих серий нашего шоу о литературоведении и сексологии — славист Миша, подглядывавший однажды через дырку в историческом туалете, романисты Рикардо и Франческо, ряд германистов и философов. И мой муж никуда не денется пока. Действующие площадки — «Пони-бар» на площади имени коммуниста Альенде, где раньше была синагога, и философское кафе на десятом этаже той же «философской башни».