Том 1. На рыбачьей тропе ; Снега над Россией ; Смотри и радуйся… ; В ожидании праздника ; Гармония стиля - Евгений Иванович Носов

Вернулся он с серебристой коробочкой от чая. Дети обступили его.

Вовка осторожно приоткрыт крышку, запустил внутрь руку и вытащил привезенного из деревни кузнечика. Он был весь зеленый: и брюшко, и крылышки, и спинка — и походил на молодой гороховый стручок, к которому приделали лапки и усики. Встречаются такие кузнечики довольно редко, в густых влажных травах.

— Вот, — сказал Вовка, держа своего пленника за крылышки. Кузнечик быстро перебирал лапками, а задними длинными ногами упирался в Вовкины пальцы, стараясь освободиться.

— Какие усищи! — удивилась Зиночка. — Длиннее самого кузнечика.

— Вов, дать ему яблока? — спросил Митя, готовый откусить кусочек и кузнечику.

— Яблок он не ест, — ответил Вовка.

— А что он ест?

— Капусту даю. Свежую траву. Вот смотрите. — Вовка достал из коробочки кусочек капустного листа. — Видите, край зубчиками? Это он грыз. Я ему и пить даю. Возьму на карандаш капельку воды и поднесу к усикам. А он пощупает капельку, подползет и пьет.

— Какой хорошенький! — засмеялась девочка.

— Это что! — горделиво сказал Вовка, водворяя кузнечика на место. — Хотите, фокус-покус покажу?

— Хотим! Хотим!

— Тогда сидите тихо-претихо.

Вовка поставил коробочку на ступеньку, а сам присел рядом, приложив палец к губам.

Дети умолкли, выжидающе посматривая то на коробочку, то на Вовку. Зиночка было уже хотела спросить, когда же появится обещанный фокус-покус, и уже приподняла для этого брови, но в это время в коробочке что-то скрипнуло, будто провели пальцем по зубьям расчески. Потом расческу еще два раза коротко щипнули и вдруг провели по ней от одного края до другого. Кузнечик весело и громко запиликал свою луговую солнечную песенку. Дети восторженно склонились над коробочкой, махали друг на друга руками, чтобы никто не перебивал, а коробочка звенела все громче и громче. Она издавала длинные трели, делая лишь секундные паузы, чтобы выпустить очередную трель, еще длиннее и звонче.

— Теперь можно разговаривать, — объявил Вовка. — Он, когда поет, не обращает внимания на разговор. Как соловей.

— Вот здорово, а? — заулыбался Митя. — А громко как!

— Мы дома каждый вечер концерт слушаем, — сказал Вовка, гордый за свою необыкновенную музыкальную шкатулку. — Поставлю коробочку на стол, сядем все вокруг — папа, мама, бабушка, притихнем, а он и начинает свою музыку.

— Ты ему дай водички, — предложила Зиночка. Ей уже наскучило слушать, и она хотела что-нибудь делать. — А то у него в горле пересохнет.

— Вот чудная! — усмехнулся Вовка. — Разве кузнечик ртом поет?

— А как же? — искренне удивилась Зиночка.

— Крыльями! Я сам видел. Один раз он вот так распелся, а я в это время взял да и открыл крышку. Сидит он на травинке и крылышками перебирает. Быстро-пребыстро. А когда перестал дергать крылышками, песенка тоже кончилась.

Вечерняя зорька уже совсем догорела за Митиным садом. Над крылечком зажглась лампочка. Из калитки вышла Вовкина мать и позвала его домой.

— Что это вы сегодня дотемна засиделись? — сказала она.

— Это мы кузнечика слушали, — ответил за всех Митя.

Вовка положил коробочку в карман и побежал через дорогу.

Вскоре после этого вечера я отправился на рыбалку. Бредя широкой заливной поймой, где травы поднялись почти по пояс, я пытался разыскать таких же, как у Вовки, зеленых кузнечиков и подарить Зиночке и Мите. Пусть, думал я, у каждого из них будет по музыкальной шкатулочке.

Но охота моя оказалась безуспешной. Вместо зеленых кузнечиков попалась крупная луговая кобылка — головастая, с длинным саблевидным хвостом, загнутым вверх. Она с трудом поместилась в спичечной коробке.

По ее угрюмому виду я заключил, что от кобылки песен не дождешься. А потому отдал ее Вовке для пополнения коллекции.

И случилось то, чего не хотел ни я, ни Вовка. Он пожалел накалывать кобылку на булавку и посадил в ту самую коробочку, в которой жил зеленый музыкант. Наутро Вовка нашел в коробке кузнечика с выеденной грудью.

Сколько было огорчений! Горевали не только Вовка, но и все его друзья. И кто бы мог подумать, что на дне музыкальной шкатулки произойдет такое злодейское убийство ее маленького веселого хозяина…

В тот же день состоялись похороны зеленого музыканта. Его похоронили в палисаднике перед Зиночкиным домом, где была разбита большая клумба астр. Зиночка упросила свою маму разрешить им похоронить кузнечика на клумбе среди цветов. Митя вырыл совочком ямку. Вовка опустил в нее умолкнувшую музыкальную шкатулку и засыпал землей. А Зиночка положила на свежий земляной холмик самую большую махровую астру.

Я видел из окна, как рыжий котенок, подняв хвост, терся у ног притихших ребятишек…

Радуга

В пятидесяти километрах от Курска, в поэтических верховьях речки Тускарь, где некогда вдохновенно творил Фет {9}, живет мой приятель Евсейка.

Евсейке этой зимой минул десятый год, и ходит он в четвертый класс, который помещается на втором этаже фетовского особняка. Из классных окон, с высоты птичьего полета, открывается просторная речная долина с островками деревенских ракитовых кущ у дальнего ее края. Самой же речки не видать. Скрываясь в прибрежных зарослях разной кустарниковой всячины, она петляет у самого подножия обрывистого правобережья, на скате которого, в окружении дубов и кленов, и стоит Евсейкина школа.

С Евсейкой я познакомился на станции.

Я спрыгнул с подножки вагона в хлипкую предрассветную темень. Вот уже третьи сутки сыпал изнуряющий октябрьский дождь. Звякнул колокол. В ответ паровозик жалобно свистнул, устало выдохнул пар, и мутные, в дождевых потоках, квадраты вагонных окон медленно проплыли мимо.

Через исхлестанную дождем лужу протянулись зыбкие отсветы станционного здания. Не разбирая, я пошел напрямик по одной из этих световых дорожек. У входа тускло поблескивал колокол. Крупные капли, срываясь с карниза, хлестко разбивались о бронзу, отчего колокол чуть слышно звенел, будто жаловался на непогоду.

В маленьком зале пережидали ненастье несколько пассажиров и провожающих. Я попросил себе чая и направился к дальнему столику. За ним сидел низкорослый человечек в дождевике с откинутым капюшоном, из-за которого виднелась стриженая макушка. Садясь напротив, я заглянул ему в лицо. Это оказался парнишка. Он с деловым усердием дул на блюдечко, покоившееся на растопыренных пальцах. Мелкие бусинки пота высыпали на его чуть вздернутом носу. В другой руке он держал полумесяц бублика.

Мне нужно было в Свободинскую МТС, как раз в те фетовские места, и я спросил паренька, не ходят ли туда машины. Тот неторопливо поставил блюдечко на стол, смахнул с груди крошки от бублика