Раскрашенная птица - Ежи Косински

Дети бежали по улице разнося новость, а мужчины и женщины толпились на дороге. Небрежно махнув рукой, Лаба поприветствовал их и пошел дальше, обтирая со лба пот и понукая лошадь.

Лабина ждала его в дверях. Лаба поцеловал жену, сгрузил огромный сундук и зашел в лачугу. Соседи собрались у калитки, обсуждая лошадь и сундук. Нетерпеливо дожидаясь, когда Лаба и Лабина выйдут снова, они начали зубоскалить. Они говорили, что он дорвался до жены, как козел до козы, и теперь их придется разливать холодной водой.

Неожиданно дверь распахнулась и толпа ахнула от изумления. На крыльце, в одежде невероятной красоты, стоял Красавчик Лаба. На нем была полосатая шелковая рубашка с белым стоячим воротником и ярким галстуком. Его мягкий фланелевый костюм так и хотелось потрогать. Сатиновый носовой платок выглядывал из нагрудного кармана, как цветок. Лаба был обут в черные лакированные туфли. Это великолепие венчали золотые часы – по последней городской моде свисающие из нагрудного кармана.

Крестьяне замерли в восхищении. Такого в деревне еще не видели. Обычно жители одевались в домотканые куртки, сшитые из двух кусков полотна штаны и сапоги из грубо выделанной кожи, прибитой к толстой деревянной подошве. В сундуке у Лабы оказались разноцветные куртки невиданного покроя, брюки, рубахи, туфли из лакированной кожи, такой блестящей, что в туфли можно было смотреться как в зеркало, носовые платки, галстуки, носки и нижнее белье. Красавчик Лаба стал самым известным человеком в деревне. О нем рассказывали невероятные истории. Самые разнообразные догадки строились о происхождении этих вещей. Лабину засыпали вопросами, но и она ничего знала. Сам Лаба толком ничего не рассказывал и его туманные ответы лишь разжигали всеобщее любопытство.

В церкви никто не смотрел на священника у алтаря. Все глазели в правый угол, где в черном сатиновом костюме и цветной рубахе, выпрямившись, сидел Красавчик Лаба с женой. Время от времени он демонстративно поглядывал на сверкающие на запястьи часы. Одежды священника, которые прежде считались пределом пышности, теперь казались скучными, как серое зимнее небо. Люди, сидевшие рядом с Лабой, наслаждались доносившимися от него дивными ароматами. Лабина по секрету рассказала, что он извлекал их из целой батареи всяких пузырьков и баночек.

После службы толпа валила на церковный двор не обращая внимание на пытающегося задержать их священника. Они ждали Лабу. Легко и уверенно он шел к выходу, громко постукивая каблуками по полу церкви. Самые богатые крестьяне подходили к нему, здороваясь, как со старым знакомым и приглашая к себе на обеды в его честь. Не кланяясь, Лаба непринужденно пожимал протянутые руки. Женщины прохаживались перед ним и, не обращая внимание на Лабину, поддергивали юбки и платья так, чтобы лучше показать свои бедра и груди.

Теперь Красавчик Лаба не работал в поле. Он даже отказался помогать жене по дому. Целыми днями он купался в озере. Свои яркие одежды он развешивал на берегу, на ветках деревьев. Из кустов возбужденные женщины рассматривали его обнаженное мускулистое тело. Говорили, что в кустах Лаба позволял некоторым из них прикоснуться к себе и что ради этого, не думая о возможном суровом наказании, они были готовы на все.

Под вечер, когда потные и серые от пыли крестьяне возвращались с поля, они проходили мимо Красавчика Лабы, который медленно прогуливался навстречу, старательно ступая на самые твердые места дороги так, чтобы не выпачкать туфли, поправляя галстук и протирая розовым платком часы.

По вечерам за Лабой присылали лошадей и он уезжал в гости, часто за десятки километров от дома. Лабина оставалась одна, униженная, едва живая от усталости, присматривая за хозяйством, лошадью и костюмами мужа. Время для Красавчика Лабы остановилось, а Лабина быстро старела, ее кожа теряла упругость, бедра становились дряблыми.

Так прошел год.

Однажды осенним днем Лабина, как обычно, пришла домой с поля. Она знала, что муж должен быть на чердаке у своих драгоценных вещей. Чердак был его сокровищницей. Ключ от большого висящего на чердачной двери замка он носил на груди рядом с медальоном Святой Девы Марии. Но в доме было абсолютно тихо. Не вился дымок из трубы и не было слышно, как переодеваясь в другой костюм, напевает Лаба.

Встревоженная Лабина вбежала в дом. Дверь на чердак была распахнута. Она забралась туда и остолбенела от того, что там увидела. Издалека белело дно сундука. Над лежащим на полу с оторванной крышкой сундуком качалось тело. Красавчик Лаба висел на крюке, на который, переодеваясь, вешал костюмы. Он висел на ярком галстуке с цветочным узором и раскачивался, как останавливающийся маятник. В крыше виднелась дыра через которую вор утащил содержимое сундука. Слабые лучи заходящего солнца осветили мертвенно-бледное лицо Красавчика Лабы и синий, вывалившийся изо рта язык. На чердаке гудели яркие, переливчатые мухи.

Лабина догадалась как это произошло. Придя с озера, чтобы переодеться в очередной щегольской костюм, Лаба увидел пустой сундук и дыру в крыше. Все его богатство исчезло. Только потерянный вором пестрый галстук, сорванным цветком, лежал на смятой соломе.

Жизнь для Лабы стала пустой – ее смысл исчез вместе с содержимым сундука. Для него закончились свадебные банкеты, на которых никто не обращал внимание на жениха, закончились похороны, где Красавчик Лаба под благоговейными взорами толпы подходил к незасыпанной могиле, закончилась демонстрация тела на озере и пылкие прикосновения женщин.

Лабина так и не узнала, как ее муж приобрел свои сокровища. Лаба никогда не рассказывал, где он провел целый год. Никто не знал, где он пропадал, чем занимался, какой ценой было добыто это добро. В деревне знали только во что Лабе обошлась его пропажа.

Ни вор, ни украденные вещи так и не нашлись. Когда я жил там, в деревне все еще ходили слухи, что Лабу обокрал чей-нибудь обманутый муж или жених. Другие утверждали, что это дело рук какой-нибудь болезненно ревнивой женщины. Многие в деревне намекали на Лабину. Слыша такое обвинение, она мрачнела, у нее начинали трястись руки. Она набрасывалась на обидчицу, впивалась в нее ногтями и зеваки с трудом разнимали их. Вернувшись домой, Лабина напивалась до беспамятства и, горько плача, прижимала меня к груди.

Во время одной из таких драк у нее не выдержало сердце. Когда я увидел, что несколько человек несут к лачуге ее неподвижное тело, я понял, что мне пора уходить. Набив комету тлеющими углями, я схватил бесценный галстук, который Лабина спрятала под кроватью, тот, на котором повесился Красавчик Лаба, и ушел в лес. Было общеизвестно, что веревка, на которой повесился самоубийца, приносит удачу. Я решил, что никогда не потеряю Лабин галстук.