Повести монгольских писателей. Том второй - Пурэвийн Хорло

Охотник, вняв уговорам Доржа, зарядил мальчику ружье и привел его к старому вязу.

— В этих ветвях спрячешься. Учти, паренек, в темноте волк видит лучше человека, а слышит и подавно. Смотри в оба. И не бойся — когда есть еда, волк на человека не бросается. Имей в виду, он появится в сумерках. Сперва осмотрится, не грозит ли что. Затем побродит вокруг да около, обнюхает все тропки, проверит, нет ли капканов, петель, силков. И лишь потом кинется на приманку. Вот до этого момента надо сидеть не шелохнувшись. Вытерпишь — держать тебе за уши убитого волка. Глядишь, и впрямь станешь добрым охотником. Охотиться на волка дано не всякому. Для этого особый талант нужен.

Старый охотник ушел. Дорж остался один со своим старым кремневым ружьем без мушки. В засаде он укрылся задолго до захода солнца. Дорж хорошо знал, что матерый волк, выследив добычу, является засветло и украдкой наблюдает за ней, спрятавшись вблизи.

В дереве было огромное дупло. Дорж забрался в него и притаился. Если зверь еще не стреляный, он кинется на падаль сразу после наступления темноты. Иногда охотник приходит уже слишком поздно, а иногда он не может обнаружить присутствия зверя и потом рассказывает, что волк так и не приходил, а на самом деле он притаился почти рядом.

Сидя в дупле, Дорж внимательно наблюдал. Ветер дул в его сторону, значит, волк не мог учуять человека.

Солнце село. С гор потянуло обжигающим холодом. Все вокруг постепенно окрасилось в серый цвет, снег отливал синевой. Настало время проверить слова старого охотника о том, что волк появится, когда его будет трудно различить на снегу. Глаза Доржа привыкли к сумеркам. Особенно тщательно он наблюдал за маленьким холмиком неподалеку. «Скоро так стемнеет, что в двух шагах ничего не различишь», — подумал Дорж и в этот миг увидел зверя. Он вздрогнул. Что это? Неужто он испугался волка, как тогда, когда ему было семь лет?

Зверь остановился и внимательно посмотрел в сторону охотника. Дорж затаил дыхание. Волк постоял еще и не спеша направился к останкам лошади. Несколько раз он обошел вокруг. Насмехался ли он над хозяином бедной лошади, обратив острую морду в сторону его аила и жадно нюхая воздух? Или просто радовался, что у него вдоволь еды?

Но вот он совершил прыжок над своей замерзшей добычей, как бы завершающий своеобразный ритуал, и бросился терзать ее. Забыв обо всем на свете, Дорж стал целиться. Целился тщательно — из кремневки можно сделать только один выстрел. Попадешь в цель — повезло, нет — пеняй на себя. И вот удача — из-за холма появилась лисица. Волк замер, загородив ей дорогу, и в этот момент охотник спустил курок. Поднялась туча снега. Дорж перезарядил ружье. Но волка уже не было видно. Куда он делся? Небось затаился и ждет появления охотника, чтобы броситься на него. Дорж осторожно вылез из дупла и побежал домой. Добрался он до дома ночью. Лицо и волосы были покрыты инеем. Должин в испуге отшатнулась.

— Что с тобой, сынок?

— Ничего, мама, все в порядке.

— За тобой волки гнались?

— Нет, что ты!

— Чего ж ты так бежал, что отдышаться не можешь? Кто тебя напугал?

— Спешил домой, в темноте боязно. И устал я.

— А ты выпей горячего чаю, он уже готов, да спать ложись.

— Хорошо, мама.

Пока Должин и Дорж ужинали, пришел Бавай.

— Ну как, Дорж, с добычей тебя или как?

— Да нет, какая там добыча, — ответил Дорж.

— А все-таки как было дело?

— В волка я выстрелил. Приклад больно ударил мне в плечо, и от выстрела я едва не оглох.

— Попал в волка-то?

— Не знаю, волк поднял такую кучу снега, что ничего нельзя было увидеть.

— Слушай, если ты его убил, я ничего для тебя не пожалею и вместо кремневки куплю тебе хорошее ружье. Убить волка — это не только отомстить за жеребят и коней, но предотвратить и новую беду, — сказал Бавай.

Вместе с соседом Дорж утром съездил к мосту засады и вернулся домой со шкурой здоровенного волка. Говорили, что выстрел был удивительно меткий. Доржа хвалили, ему сулили громкую охотничью славу.

РАССКАЗ ЧЕТВЕРТЫЙ

Когда Доржу исполнилось семнадцать лет, у них в аиле произошли большие изменения. Умер старый Олзий. Мать Доржа — Должин — совсем стара стала, даже доить коров уже не могла. Словом, смотреть за скотом Бавая было некому. Как раз в это время в их краях создавалось аратское товарищество «Хатны-Гол», в котором объединялись бедняки. Что касается Должин и Доржа, то в товарищество они пока не вступали. Однажды к ним заехала девушка. Звали ее Дуламханд. Недавно она была избрана секретарем сомонной ячейки ревсомола. Дорж был едва знаком с ней, зато мать девушки была приятельницей Должин. Девушка приехала, чтобы познакомиться с молодежью. Должин первым делом принялась расспрашивать ее об аратском товариществе. Старушка и сама с удовольствием вступила бы в этот кооператив, да какая от нее польза людям? Вот если бы Дорж вступил, она могла бы спокойно умереть, зная, что он не останется один. Дуламханд принялась уговаривать Должин вступить в товарищество — ведь ее опыт может принести пользу молодым. Должин заметно ободрилась.

Съездив в соседние аилы, Дуламханд вернулась поздно вечером. Устроившись на ночлег рядом с постелью Должин, девушка еще долго разговаривала со старой женщиной. Дорж в их разговор не вмешивался, но к нему прислушивался. Если девушка рассказывала что-то смешное, он тоже смеялся, украдкой поглядывая, как колышется от смеха ее высокая грудь, обтянутая тонкой рубашкой. Она тоже время от времени посматривала на Доржа, но он от смущения тотчас же натягивал на лицо одеяло. Про себя Дорж думал: почему она выбрала для постоя именно их бедную юрту? Ведь есть и побогаче. Вдруг девушка сказала, что Доржу пора вступать в ревсомол.

— Не оставаться же ему всю жизнь охотником-одиночкой, правда, бабушка? — сказала она, и эти слова Доржу не поправились. — И что ты все молчишь, Дорж? Ты спрашивай, я тебе отвечу. А о том, чего не знаю, почитаю или других расспрошу.

И хотя Дорж ей на это опять ничего не ответил, она на него не обиделась. Ему даже показалось, что она взглянула на него ласково.

— Чего же ты молчишь, Дорж? — вмешалась старая Должин. — Все бы тебе спать… Человек с ним разговаривает, а он…

Дорж сделал вид, что спит.

— Ладно, бабушка, давайте спать, все равно, как говорится, пока из Доржа слово вытянешь, быки