Герцеговина Флор - Виталий Павлов

- Я слушаю!

- Это я, — и по тому, как она замолчала, я понял, что больше ничего говорить не надо.

Потом мы встретились и проделали весь путь первого дня, но только уже вместе. Мы удлинили его настолько, насколько это было возможно, попирая все известные законы мироздания. Да-да, мы ведь растянули время. В первый раз на этот путь ушло часа три, во второй — в два раза больше.

- Я вас сразу заметила.

- И превратили меня в камень.

- А мне показалось — в воск

Весенняя осень все-таки самое прекрасное время года.

- А чем вы занимаетесь?

- Разное, знаете… Держусь за черное, стучу по дереву. Плюю три раза через левое плечо.

- А вы случайно не маг?

- Случайно да, если вы имеете в виду магнитофон.

Это был один из редких дней, когда можно было молоть всякую чепуху, причем совершенно безнаказанно. Можно было воскликнуть: посмотри, какое зеленое солнце, — и получить подтверждение этим словам. Можно было долго объяснять, как устроена шариковая авторучка, и видеть неподдельный интерес в глазах собеседника. Ах, как это интересно, не может быть! И откуда вы все это знаете! Любая глупость была простительна в тот день.

Еще мне нравится, когда от падающих листьев город пустеет. И он пустел в тот день. Прямо на глазах.

- А давайте зайдем в «минутку»! Сфотографируемся, потом разорвем пополам и это будет как пароль. Когда мы встретимся через много лет и не узнаем друг друга, сложим фотографии…

- Почему через много лет? — спросил я.

- Не знаю. Давайте? Там открыто!

- Давайте…

Очень не люблю фотографироваться.

- Знаете, я плохо получилась. Давайте разорвем? — она вертела две полоски с мутными изображениями совершенно незнакомых нам людей.

С удовольствием!

- Наверное, у них какой-то дефективный объектив. Обычно, я хорошо получаюсь… А давайте пойдем в кино? Я ведь тогда опоздала.

Давайте.

Я не помню, о чем фильм. Наверное, в этом кинотеатре был дефективный кинопроектор. Обычно я все запоминаю. Даже титры. Фильм закончился, а день еще длился. Это был точно один из тех дней, в которых больше чем двадцать четыре часа.

- А хотите, я угадаю, кто вы?

- Хочу.

- Вы врач. Хирург. Угадала?

- Может быть…

- Хорошо! Тогда скажите, кто ваш друг?

- Вы.

Ее звали Вита. Она не в восторге от своего имени. Я тоже, если откровенно. Просто родители хотели, чтобы было оригинально. В результате все называли ее Викой. Но это — совершенно другое имя.

- Если хотите, я пока не буду вас называть по имени. Пока мы не придумаем то, которое вам понравится.

- Хочу.

- А хотите, я покажу дом, в котором родился?

- Покажите.

- Тогда он казался мне очень большим. Наверное, его скоро снесут, — сказал я, — и на земле не останется места, где я появился на свет.

- А может быть, вы скоро прославитесь, и тогда этот дом будет охраняться законом.

- Может быть. Но, скорее всего, будет обратное. Законом буду охраняться я, а дом по этой причине снесут.

Даже эту фразу я мог произнести безнаказанно в тот бесконечный день.

- Чем же вы так провинились?

Я стал кабацким музыкантом.

Нет, я не сказал ей этого. Мне показалось, что это будет одним из тех взрывов, которые разбросают нас в разные стороны. Еще я боялся, что кто-то третий узнает о наших отношениях. Я скрывал ее от всех, скрывал в самое неподходящее для этого время года, когда город пустел от опадающих листьев.

- А хотите, я вам скажу, что я люблю больше всего?

- Хочу.

- Я люблю… Люблю рисовать. Весну. Люблю море, его запах. Люблю лес. Помните, «прозрачный»? Люблю прозрачный лес, как будто смотришь сквозь прозрачное стекло. Люблю жить. Просто так… Дышать… Очень полюбила, особенно в последнее время. Вот видите, как много я люблю! А вы?

Я мог бы точно сказать, чего не люблю.

Например, фотографироваться.

Не люблю, когда вокруг тихо и вдруг самолет. Мне становится не по себе. Никому не говорю об этом.

Не люблю слово «горжетка». Просто так. Не произносил ни разу.

И последнее.

Не люблю себя. С каждым днем все больше и больше. Наверное, надо что-то делать. Но что?

- Почему вы молчите? Неужели вы ничего и никого не любите?

- Люблю. Просто…

- Не хотите говорить? Не говорите, я не обижусь. Сегодня день такой, нельзя обижаться. Что? Любите?

Вас…

Глаза очень близко и губы…

- Надо говорить — тебя.

Говорю. Тебя. Тебя. Тебя.