Маленькая хня. Рассказы и повести - Лора Белоиван

А потом я набрала высоту и сделала первый разворот над историческим центром города В.

Города моей мечты из него свалить.

ДЛЯ НЕМЕСТНЫХ

Если вы не знаете, где это, то я вам расскажу и покажу пальцем на карте. Видите, вот здесь, вот он. Ниже. Правее. Еще правее и еще ниже. Видите, фига? Это и есть город В., небольшой турецкий городишко, расположенный в самом нижнем правом углу геополитической карты Российской Федерации.

Западное побережье населенного пункта глядит окнами моей квартиры на пролив Босфор Восточный, а бухта Золотой Рог рассекает город на две неравноправные части, омывая их своими грязноватыми водами с тыла. В иную зиму бухта промерзает чуть не насквозь, однако это не мешает ей считаться незамерзающей, о чем официально заявляют все навигационные справочники.

Здесь вообще всё по-турецки и сплошной обман: даже Новый год наступает не в полночь, как, например, в Москве или Санкт-Петербурге, а на 7 часов раньше. Говорят, всё дело в расстояниях, но какой дурак поверит, что время от праздника до праздника измеряется километрами. Однако город В., не поддающийся уму, можно попробовать осознать аршином: действительно, город этот настолько далёкий, что до его жителей не всегда доходят письма, отправленные ими самим себе по электронной почте.

Из достопримечательностей Города-на-Босфоре следует упомянуть его похожесть на Сан-Франциско. Между нами говоря, ничего общего между двумя этими муниципальными образованиями нет, но в городе В. привыкли думать, что есть. Американцы не возражают, как, собственно говоря, и турки. Существует научная версия, почему турки до сих пор не предъявили городу В. судебный иск за плагиат, ведь названия тутошних проливов и заливов были свистнуты у них русскими моряками, основавшими форт в правом нижнем углу. Поговаривают, что на самом деле моряки были турецкими, и форт они строили здесь в качестве своего запасного аэродрома, чтобы было ближе продавать китайцам кожаные куртки. За последние 145 лет в Китае накопилось столько турецких курток, что Поднебесная начала сбывать их в город В. Их охотно покупают местные жители, даже не подозревая, что русская народная песня «Не нужен мне берег турецкий» посвящена именно их берегу.

Однако всё это мелочи по сравнению с замечательной культурной историей города В. Взять хотя бы тот факт, что здесь родились почти все выдающиеся русские писатели: Пушкин, Толстой, Чехов и даже Станюкович. Ну пусть и не родились, а умерли. Правда, официальные источники утверждают, что и умерли вышеперечисленные классики литературы в других городах и на чужих полустанках, и что-де здешние улицы названы в их честь просто так. А Мандельштам?! — спрашиваю я, и официальным источникам нечем крыть: Осип Эмильевич действительно погиб в здешней пересыльной тюрьме, чем город на берегу Турецкого океана невыносимо гордится. Однако, в отличие от Пушкина, Чехова и Толстого со Станюковичем, в городе В. нет улицы его имени: видимо, как и в любом другом населенном пункте с глубокими религиоведческими традициями, здесь не очень обожают евреев. Памятник еврею Осипу работы местного скульптора то и дело оскверняли вандалы, так что Мандельштама снова пришлось посадить на замок. Милиционеры говорили, что это дети балуются; если это было правдой, то детям можно, можно и еще раз можно отрывать руки. Только вряд ли это дети. Дети — они хорошие и доверчивые. Тем более — в городе В., где их обманывают даже библиотекарши.

Любимый праздник местных библиотекарш (здесь есть библиотеки) — это тематический вечер под названием «Чехов в городе В». Школьникам рассказывают, что знаменитый супруг Книппер-Чеховой останавливался в здешних меблирашках по дороге на Сахалин. Поскольку данное событие произошло задолго до учреждения Севвостлага, приезд Чехова врака чистой воды: из всех русских писателей лишь Владимир Арсеньев бывал в здешних краях добровольно, да и то лишь потому, что желал обеспечить достойную старость герою своего романа «Дерсу».

Арсеньев слыл культурным человеком, оставившим после своей смерти краеведческий музей имени себя. А вот в 30-е годы XX века городу В. временно перестанет везти с культурой: например, в Магадан интеллигенцию будут свозить целыми трюмами, в то время как город В. приличные люди станут посещать исключительно транзитом, делая пересадку из вагонов-скотовозов в пассажирские трюма пятого класса. Так что с Мандельштамом действительно городу выпала козырная карта. Поэт, угодивший в город В., просто не дождался навигации на Колыму.

Его могилу вам покажут с точностью до шести-семи квадратных километров.

А моей могилы здесь не будет.

Я уже почти собрала манатки.

Я уже ложусь на крыло.

Я уже заполняю резюме.

В Мск, в Мск.

Как много в этом.

Какой-то весны (дневничковое)

Оказывается, руки совсем необязательно отклячивать назад, как это делают многие птицы. Достаточно просто распрямить и напрячь кисти, чтобы легко маневрировать.

В городе В. — плюс 10 со штормовым ветром. Продавщица в нашем гастрономе на Крыгина сказала: «Всё, лета не будет». Почему это, спрашиваю. «ПОТОМУ ЧТО МЫШИ В МАГАЗИН ПОЛЕЗЛИ. ТОЛПАМИ, ТОЛПАМИ!».

Ужаснувшись, полетела домой, забыв взять сдачу и купленную пачку сигарет. Вернулась с половины дороги за деньгами и сигаретами, и домой добралась совершенно мокрая и продрогшая. В городе В. зонты невозможны так же, как панамы на станции Кренкеля.

Дулю Вам, продавщица. Лето не просто будет: оно не кончится. Во всяком случае, пока здесь я. А улетать мне отсюда аж в декабре.

Или вообще в январе.

Крен на левое крыло, мигает левый поворотник, под хвостом остается Белый Дом — высотка краевой администрации (говорят, здание стоит как раз над тектоническим разломом: случись что, провалится прямо в ад, где уже много таких зданий ведь черти сами ничего не строят, а пользуются готовеньким. Мало того: гораздо ближе, чем ад, под фундаментом Зуба мудрости расположено подземное сточное озеро, Историческая Канализация города В., тонны выдержанного временем дерьма, не успевшего, впрочем, превратиться в полезное ископаемое. Так что в случае провала в ад местная администрация попутно искупается в фекалиях, и уж не знаю почему, но меня этот факт не слишком удручает).

Резко снижаюсь: прямо по клюву — краеведческий музей, в котором когда-то работала художником Ласточкина. В ее обязанности входило рисовать текстовые таблички для новых экспозиций, а потом ей надоело, и она вернулась в пароходство. В музее обитают поеденные молью трупы местных животных-эндемиков. Замершие в заданных таксидермистом позах амурский тигр и дальневосточный леопард делают вид, что не замечают маленькую антилопу-кабаргу. Вся эта композиция сильно напоминает иллюстрацию с обложки «Сторожевой башни», утверждающей, что в Стране, Где Нет Места Печали, волк и агнец будут утолять жажду из одного ручья.

У Ласточкиной есть замечательный бронзовый колокол. Она недавно свистнула его с бывшего турецкого парохода. Еще, говорит, там остался очень клёвый ларь для муки: дубовый, с медными ручками и оковкой. Мы с ней долго думали, как бы свистнуть и его тоже, да так и не придумали. Жалко.