Калинова Яма - Александр Пелевин

★ ★ ★

Из воспоминаний Гельмута Лаубе. Запись от 1 марта 1967 года, Восточный Берлин

В мае 1933 года на Зенефельдерплац проходил небольшой митинг штурмовиков — таких мероприятий в то время было полно по всей стране, и проходили они с такой частотой, что если бы я взялся освещать все митинги в одном только Берлине, у меня бы не оставалось времени на сон и еду. После увольнения из «Берлинер Тагеблатт» я не стал долго колебаться и устроился в «Фёлькишер Беобахтер» — платили там почти столько же, а веселья было куда больше. Наконец-то я мог честно писать все, о чем думаю, не опасаясь порицания от начальства. Мои мысли целиком совпадали с мнениями, господствующими в партии.

На площади собралось около пяти десятков крепких парней в коричневых рубашках, перед ними выступал старый партийный функционер с нависающим над ремнем пивным брюшком. Имени его уже не припомню — кажется, он вступил в партию в начале двадцатых и лично участвовал в путче, о чем сам же с гордостью и рассказывал на митинге. На груди моей висела любимая Leica II, в руках — блокнот и карандаш. Я записывал и фотографировал. Толстяк говорил много и охотно, размахивая толстыми руками и порой срываясь на крик.

— Вы — будущее Германии! — кричал он. — Мы перешагнули порог невиданных перемен, и впереди у нас целая вечность. Раньше многие из нас до этого с опаской смотрели в будущее. Мы спрашивали: что мы будем делать? Куда мы пойдем? Ответы на эти вопросы дал нам Адольф Гитлер!

Парни захлопали в ладоши, кто-то смеялся, но у большинства собравшихся горели глаза. На этого несуразного толстого человечка, заклинающего толпу именем канцлера, смотрели, как на пророка.

— Победа никому никогда не дается просто так, — продолжал толстяк. — Нам предстоит решить огромную массу проблем, нам предстоит вырваться из кольца предателей, опутавших нашу страну. Нам предстоит много работы на благо германской нации, и мы сделаем все, чтобы через каких-нибудь пятнадцать лет наши дети говорили о Германии с гордо поднятой головой и блеском в глазах! И да, друзья мои, проблем накопилось много. Нам придется потратить много сил, чтобы вытащить нашу страну из той ямы, в которую ее затянули коммунисты, — он ненадолго замолчал. — Коммунисты и евреи!

Толпа бешено зааплодировала. Я фотографировал толстяка и лица штурмовиков, а затем отошел чуть подальше, чтобы попытаться поймать в фокус всех собравшихся, как вдруг заметил, что за спиной одного из парней в коричневой рубашке стоит худой юноша в легком пальто, кудрявый, черноволосый и с болезненным лицом. На вид ему было лет восемнадцать. Казалось, он хотел подойти к штурмовикам и что-то сказать им, но не решался.

Штурмовики заметили его первыми. Подумав, что сейчас можно получить неплохие кадры, я направился к ним.

— Чего смотришь? — один из штурмовиков подошел к юноше почти вплотную, он был на голову выше его и шире в плечах в два раза.

— Просто смотрю, — ответил юноша.

— Ты тут что забыл? — спросил второй штурмовик, заметив беседу и подойдя к ним. — Хочешь с нами послушать умного человека?

— Просто стою и смотрю, — на последнем слове голос юноши вдруг дрогнул.

Еще двое штурмовиков отделились от общей массы и подошли к кудрявому парню.

— А он тут уже полчаса стоит, — сказал один из них. — Давно наблюдаю. Стоит такой, будто сказать что хочет. Ты говори, не стесняйся, — он добродушно расхохотался.

Юноша сглотнул слюну.

— Ничего не хотел сказать, — ответил он.

— А зачем тут стоишь тогда? — не унимался широкоплечий, подходя к нему еще ближе.

— Уже не стою. Сейчас пойду.

Он попятился назад, но вдруг наткнулся спиной на штурмовика, стоявшего сзади с глупой ухмылкой.

— Э-э-э, нет, — сказал ухмылявшийся штурмовик. — Давай-ка поговорим, раз хотел что-то сказать.

Из толпы быстрым шагом вышел еще один парень в коричневой рубашке — высокий, с непропорционально длинными ногами и бритыми висками.

— Я его помню! — крикнул он, приближаясь к образовавшейся компании. — Это сын старого Шмуля из хлебной лавки на Метцер-штрассе!

— Ага-а-а, — широкоплечий присвистнул и скрестил руки на груди. — То-то я и думаю, что ты на жида похож.

Парень ничего не ответил. Глаза его забегали по сторонам.

— Точно жид! — захохотал штурмовик, стоявший сзади.

— Ах ты сволочь, — протянул широкоплечий. — Взвинчивали цены до небес, пока страна голодала, наживались на бедняках, а теперь стоит тут и слушает нас. Представляете себе? Наглая свинья!