Хранитель забытых вещей - Рут Хоган

Все происходило как всегда. Низко опустив голову и ни разу не взглянув вверх, он осматривал тротуары и обыскивал водостоки. Его спина горела, глаза были мокрыми от слез и песка. А потом он падал – летел спиной во что-то черное и приземлялся на влажную, сбившуюся простыню собственной кровати. Сон всегда был одним и тем же. Вечные поиски того, чего он никак не мог найти и что должно было принести ему покой.

Стояла тихая летняя ночь, в доме было темно. Энтони высвободил ноги и сел, пытаясь прогнать из головы навязчивые обрывки сна. Ему придется встать. Поспать этой ночью уже не получится. Он спустился по лестнице, скрип ступенек отдавался в его ноющих костях. Он шел на ощупь, пока не добрался до кухни, где включил свет. Он заварил чай, больше успокаиваясь от его приготовления, чем питья, и отправился в кабинет. Бледный свет луны плавно скользил по краям полок и образовывал круг сияния в центре деревянного стола. Золотистая крышка коробки из-под печенья подмигнула ему с высокой полки. Он аккуратно опустил ее в мерцающий бассейн света на столе. Из всех вещей, которые он нашел, эта не давала ему покоя больше, чем любая другая. Потому что это было не «что-то», а «кто-то» – в этом он почему-то был уверен. Он в очередной раз снял крышку и осмотрел содержимое, чем занимался каждый день прошедшей недели. Энтони перекладывал коробку с места на место, помещая ее выше – подальше от любопытных глаз, но ее все равно нельзя было не заметить. Он не мог оставить ее в покое. Он опустил руку в коробку и мягко провел кончиками пальцев по серым песчинкам. На него нахлынули воспоминания, похищая его дыхание. Он задыхался так, будто его ударили кулаком в живот. Снова у него в руках оказалась сама смерть.

Жизнь, которую они могли бы прожить вместе, была фантазией, которая причинила лишь вред и о которой Энтони очень редко позволял себе думать. У них уже могли бы быть внуки. Они никогда не говорили о детях, но, с другой стороны, они оба считали, что, бесспорно, время было им подвластно. Но это мнение оказалось всего лишь результатом трагической беспечности. Она всегда мечтала о собаке. Энтони пытался оттянуть этот момент, как только мог, приводя такие доводы, как «порча розария» и «вырытые ямы на лужайке». Но в конце концов она одержала над ним победу, впрочем, это обычно ей удавалось при помощи губительного коктейля из шарма и чистейшей жестокости. Они собирались приютить собаку из «Баттерси» через неделю после смерти Терезы. Но вместо этого Энтони провел весь день, бродя по пустому дому и отчаянно отыскивая следы ее присутствия. Вмятина на подушке, золотисто-каштановые волоски на расческе, пятно от алой помады на бокале. Ничтожные, но бесценные следы ее уже угасшей жизни. На протяжении последующих печальных месяцев Падуя в своих стенах сохраняла отголоски ее существования. Энтони мог зайти в комнату с острым ощущением того, что она вышла из нее всего минуту назад. День за днем он играл в прятки с ее тенью. Он слышал ее песни в зимнем саду, улавливал ее смех и ощущал ее поцелуи в темноте. Но со временем, постепенно, она отпустила его. Она позволила ему строить жизнь без нее. Единственным следом, который все еще присутствовал в его жизни и сегодня, был запах роз там, где его не могло быть.

Энтони отряхнул кончики пальцев от серого порошка и закрыл коробку. Когда-нибудь он вполне может оказаться на месте этого человека. Возможно, именно поэтому его так тревожил этот прах. Он не должен потеряться, как этот бедняга в коробке. Он должен быть с Терезой.

Лора не спала, но лежала, крепко закрыв глаза в бесплодной надежде уснуть. Переживания и сомнения, которые днем не так терзали ее благодаря работе, прокрались под покровом ночи, распуская нити ее спокойной жизни, словно моль, поедающая кашемировый свитер.

Кто-то из соседей хлопнул дверью, раздались громкие голоса и смех, и это разрушило хрупкую надежду на сон. Парочка, которая переехала в соседнюю квартиру, вела буйную светскую жизнь. Через несколько минут после их возвращения с дюжиной, а то и больше, друзей-гуляк, тонкие стены квартиры Лоры начали вибрировать в такт беспощадным колебаниям электронной музыки.

– Господи Иисусе, только не это!

Лора села на кровати, опустив ноги на пол, и в досаде стала колотить пятками по дивану. Уже третий раз за неделю. Она пыталась поговорить с ними. Угрожала вызвать полицию. В конце концов, к своему стыду, она опустилась до выкрикивания нецензурных выражений. Ответ всегда был одним и тем же: торопливые извинения, пустые обещания. При этом ничего не менялось. Они просто-напросто игнорировали ее. Может, уже пора было рассмотреть такие варианты, как спуск шин их «Гольфа»? Или она могла бы засунуть им в почтовый ящик конский навоз. Она улыбнулась самой себе, несмотря на гнев. Ну и где она достала бы конский навоз?

В кухне Лора в одной кастрюльке подогрела молоко, чтобы сделать себе горячий шоколад, а другой колотила по стене в такт раздражающим звукам. Кусок штукатурки размером с тарелку отвалился и упал на пол.

– Вот зараза!

Лора осуждающе посмотрела на кастрюлю, которую все еще держала в руке. Раздалось шипение вскипевшего молока, которое перелилось через край кастрюли на плиту.

– Твою мать!

Прибрав, она подогрела немного молока. Лора села за стол и обхватила ладонями теплую кружку. Она явно чувствовала, что вокруг нее собираются тучи, а земля уплывает из-под ног. Приближалась буря, в этом она была уверена. Ее беспокоили не только соседи, но и Энтони. Что-то изменилось за последние несколько недель. Силы постепенно покидали его – от возраста никуда не деться, но было что-то еще. Не поддающееся объяснению изменение. У нее было ощущение, что он отдаляется от нее, словно разочарованный любовник, который втихую собирал вещи, готовясь уйти. Если она потеряет Энтони, она потеряет и Падую, а ведь они вдвоем приютили ее, спасая от безумия, которое называется «внешний мир».