Война и причиндалы дона Эммануэля - Луи де Берньер

– Констанца, это ты? – спросил он.

– Привет, Хью, – ответила та, неподдельно ему обрадовавшись, словно кузену, которого очень давно не видела.

– Не будем терять время, – оборвала их Глория. – Мы – «Народный авангард». Как видите, ваша жена жива и невредима, и мы готовы отпустить ее на прежних условиях. Полмиллиона американских долларов. Если у вас в доме есть оружие, боеприпасы и взрывчатка, мы просим передать их нам.

– У меня ничего такого нет, – ответил дон Хью.

– Не ври, – перебила Констанца, но, осознав свою ошибку, прибавила: – Они все равно обыщут дом. Они так сказали.

– Обыщите дом, – приказала Глория братьям.

Те вернулись с двумя винтовками, автоматическим браунингом и несколькими коробками патронов.

– Дробовик мы вам оставили, цените, – сказал Гонзаго, сияя очаровательной улыбкой. – Можете и дальше палить в голубей.

– Давайте деньги! – потребовала Глория.

Дон Хью тяжело вздохнул и покорно отправился в дом. Вскоре он появился со старым коричневым чемоданчиком.

– Отнесите на середину загона и все выгрузите, – приказала Глория. – Потом опять все сложите и принесите сюда.

Дон Хью сделал, как было велено, и Глория убедилась, что мины-ловушки в чемоданчике нет. Дон Хью вернулся, и Глория внимательно осмотрела чемодан, ища устройства слежения. Затем подтолкнула Констанцу к дону Хью, Томас подхватил чемоданчик, и трое партизан, пятясь по аллее, покинули имение.

– Они не сказали, куда направляются? – спросил дон Хью, вынимая из кармана ключи от джипа.

– В Вальедупар, – по плану солгала донна Констанца.

– Даю им один час, – решительно сказал дон Хью, – а потом еду к дону Педро. Доберемся до Вальедупара самолетом, и когда эти грязные сволочи там объявятся, их встретит пол-армии.

– Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я ехала с тобой, – проговорила донна Констанца. – Я так устала. Спать буду, наверное, целую неделю.

Дон Хью вдруг вспомнил, что жена снова дома; это обстоятельство от него как-то ускользнуло из-за огорчения, что пришлось отдать полмиллиона долларов. Он обнял Констанцу за плечи и поцеловал в лоб.

– Бедняжка ты моя, – вздохнул он. – Тебе, наверное, столько ужасов пришлось пережить. Но ты и представить не можешь, как я тут волновался! Места себе не находил, ну просто рвал на себе волосы!

– Не преувеличивай, – жестко сказала Констанца. – Никогда в это не поверю.

Дон Хью сильно удивился: жена, всегда игравшая по правилам, ломала его игру.

Не говоря ни слова, донна Констанца взяла мужа за руку и повела в спальню. Там она не спеша и нежно ему отдалась; в последний раз – дань прошлому, напоследок, прося прощения. Ее сладострастие, ее новое тело и небывалая чувственность дона Хью изумили и насторожили.

– Когда я вернусь… Думаю, уйдет где-то неделя, чтобы расплатиться с полицейскими и судьями… Давай потом устроим второй медовый месяц. Поедем в Рио или в Париж!

Констанца кивнула.

Легкое сожаление, слабый укол в сердце ощутила она, глядя, как широкоплечий регбист дон Хью крутит руль и с ревом исчезает в облаке пыли. «Слишком поздно. Бывает», – подумала Констанца.

Она села к столу и написала записку:

Мой дорогой Хью,

Я долго была вдали от тебя, и за это время для меня все изменилось. Не думаю, что у нас получится начать все заново. Поэтому я с тобой прощаюсь. Как мило, что ты заплатил за меня деньги, я всегда буду вспоминать об этом с благодарностью. Впрочем, я знаю, ты мог бы заплатить гораздо больше, не почувствовав разницы, и к тому же, по-моему, ты никогда не был со мной счастлив. У меня никого нет (откуда ему взяться в плену?), просто я чувствую, что пора начать жизнь сначала. Я отправляюсь в Коста-Рику, а оттуда в Европу. Поцелуй за меня детей. Дам знать, когда разберусь в себе.

Прости.

Констанца.

Она поднялась наверх и отыскала свою чековую книжку. На счету много денег, когда-нибудь пригодятся. Еще она взяла фотографию Хью с детьми.

В поселке произвели сильное впечатление запрет говорить дону Хью, что Констанца вернулась в горы, и предупреждение – ни под каким видом не рассказывать ему, что она – партизанка.

Группа провела в поселке пять дней. Федерико с изумлением обнаружил, что его сестренка Франческа превратилась в красивую девушку и смеется, когда он советует остерегаться мужчин.

– Тебе на войне опаснее, чем мне с мужчинами, – сказала она. – Сам будь осторожнее.

Отряд встретился с Аурелио в условленное время и вернулся в лагерь. Констанца решила не рассказывать Гонзаго о последнем часе нежности с доном Хью. Иногда во благо солгать – а еще лучше не говорить правды.

Аурелио видел, как Парланчина снова идет позади Федерико.

– Гвубба, – спросил он, – так ты что, не вышла за бога?

В ответ Парланчина лишь тряхнула волосами и чуть заметно улыбнулась. А Федерико отныне снились мучительные сны о прекрасной дикарке, что живет в джунглях.