Италия. Вино, еда, любовь - Майкл Таккер

Мы приземлились в аэропорту Кеннеди около пяти часов вечера, привезя с собой снежную вьюгу, которая порой обрушивается на Нью-Йорк в конце зимы. По контракту Джил предоставляли квартиру, куда мы и направились, быстро пробежавшись по магазинам. Квартира располагалась в Вест-Сайде (где когда-то началась наша нью-йоркская жизнь), на третьем этаже старого, видавшего виды особняка и представляла собой совершенно бесполезную кухню, маленькую ванную комнату и спальню столь крошечных размеров, что кровать одной стороной была придвинута к стенке. Это жилье убогостью и теснотой чем-то очень напоминало нашу первую квартиру в Нью-Йорке, в которую мы заселились тридцать пять лет назад. Да, мы ощущали себя в ней как сельди в бочке, но как же это было романтично. Мы были словно героями первого действия оперы Пуччини «Богема». Слава богу, никто из нас так и не заболел чахоткой.

Через несколько дней к нам, словно ангел-спаситель, явилась Каролина. Она притащила несколько чемоданов зимних вещей, шапок, ботинок, витаминов, китайских лекарственных трав. Кроме того, она принесла надувной матрац, на случай если придут гости (пусть даже мы и не собирались никого принимать). А теперь представьте, как нам втроем было тесно в той маленькой квартирке.

Из Центрального парка еще не успели убрать «Ворота» супругов Кристо,[45]и мы прошагали немало километров по этой галерее, окутанной оранжевой тканью, ярко выделявшейся на фоне укрывшего парк белого снега. В прежние времена Нью-Йорк был гораздо скучнее.

Джил приступила к репетициям, Каролина отправилась домой, а я целыми днями бродил по улицам, по нескольку часов писал, ходил по магазинам. Время от времени названивал агентам и спрашивал, нет ли для меня какой-нибудь работы. В основном я встречался со старыми друзьями. Увиделся с Дэвидом и Сьюзен Лидерман, которые до сих пор никак не могли смириться с тем, что мы вот уже двадцать лет как уехали из Нью-Йорка. Они были вне себя от радости, что мы вернулись. Сейчас они держали ресторанчик и располагали хорошими связями (как, собственно, и раньше) в кругах людей, имеющих отношение к ресторанному бизнесу Нью-Йорка.

Всякий раз, когда Дэвид и Сьюзен наведывались по делам, мы обязательно назначали с ними встречу и отправлялись пообедать. У меня было такое ощущение, что я вообще никуда не уезжал. Сьюзен, которая чуть ли не всю жизнь занималась поставками вин в рестораны, включила меня в члены собственного клуба любителей вин. Благодаря этому у меня появилась возможность каждые две недели покупать редчайшие, малоизвестные сорта вин по совершенно смешным ценам. Уже ради одного этого имело смысл перебраться в Нью-Йорк.

Мы снова стали видеться с Роном Шехтманом и Линн Мидоу (Линн является директором театра, где некогда выступала Джил). В промежутках между встречами с ними и Лидерманами, всякий раз, когда у нас с Джил выдавался свободный день, мы, откликаясь на приглашения, выезжали за пределы Нью-Йорка, отправляясь в Коннектикут и Уэстчестер.

Время от времени меня приглашали на закадровое озвучивание фильмов. Там судьба свела меня с приятелями, с которыми я познакомился давным-давно, еще в молодости. Да, прошло столько лет, но ума у нас не прибавилось. Как-то раз я столкнулся на улице с Крисом Мюрни. Мы сели на скамейку прямо на Бродвее и, потягивая кофе под шум проносящихся мимо машин, предались воспоминаниям, совсем как два старика. Впрочем, почему как?

Джил по уши ушла в работу. Всякий раз, когда она возвращалась домой, я ждал ее, приготовив горячий ужин. Мне это нравилось. Если бы это происходило раньше (а такое случалось), я бы завидовал ей и брюзжал, а теперь… Теперь всего этого не было. Почему? Может, потому, что я стал старше, может, потому что мы прожили вместе столько лет, может, сыграли свою роль курсы, которые мы посещали в Калифорнии, а может, тот факт, что мне удалось добиться успеха своими силами. Мне больше не нужно было ничего доказывать, и я просто радовался оттого, что она рядом со мной. Я даже позволил Джил немного влюбиться в партнера по спектаклю.

Мы пригласили Лору к нам в гости на премьеру. Это должно было искупить чувство вины, которое Джил испытывала из-за того, что не поехала навестить мать. Через три недели после начала репетиций Джил вернулась домой, сияя как медный грош.