Возвращение во Флоренцию - Джудит Леннокс

— Я помню, как он разбил стулом окно. И как мама порезала руку, собирая осколки. — Лицо Тессы было устремлено к солнцу; когда она отбросила волосы со лба, Фредди увидела шрам. — Когда они ссорились, я думала, что это из-за меня, потому что я плохо себя вела.

— Мама как-то сказала, что, когда впервые повстречалась с отцом, он показался ей похожим на пирата. — Фредди бросила в бассейн еще один камень. — Я тогда спросила ее, зачем выходить за того, кто похож на пирата?

Тесса медленно произнесла:

— Когда я встретила отца Анджело в первый раз, он показался мне интересным, во второй — забавным. А на третий раз я в него влюбилась. — Два круглых черных стеклышка ее очков взглянули на Фредди. — У тебя нет выбора, Фредди. Все происходит само собой.

Но Фредди в это не верила. Она подозревала, что для того, чтобы влюбиться, нужно этого хотеть, хотя бы отчасти; вряд ли все происходит само собой, словно ты спотыкаешься о ступеньку — ведь даже этого можно избежать, если внимательно смотреть под ноги.

«Ты всегда можешь остаться здесь, со мной. Подумай об этом». Если Тесса не собирается возвращаться в Лондон, почему бы ей не остаться во Флоренции? Они могли бы жить вместе в квартирке над лавкой букиниста, Фредди нашла бы себе работу в магазине или конторе, ведь она свободно говорит по-итальянски. По вечерам они стали бы ужинать в комнате Тессы, залитой охристым солнечным светом. Постепенно она бы привыкла, а ее кожа перестала бы краснеть и облезать под палящим солнцем.

Тем не менее, что-то не стыковалось. Какие бы картины она себе ни воображала, они не были убедительными.

Стены английской чайной были исписаны политическими лозунгами, отелям Флоренции — многочисленным Эдемам, Бристолям и Британикам — давали другие, итальянские названия. Англичане покидали город, в котором их еще недавно так привечали — многие из них прожили во Флоренции десятки лет.

Фредди не могла точно сказать, насколько изменилась Флоренция, потому что недостаточно хорошо помнила ее в прежние времена. В памяти остались разве что короткие вспышки, небольшие виньетки; она была совсем ребенком, когда жила здесь с Тессой, мамой и миссис Гамильтон и замечала только то, на что обычно обращают внимание дети. Возможно, в этом было все дело. Она больше не ребенок. У нее есть своя квартира, друзья и работа, по которым она будет скучать, если останется во Флоренции с Тессой. Ей нужно место, которое она может считать домом; она не похожа на Тессу, ей никогда не нравилось порхать с места на место, она научилась приспосабливаться к обстоятельствам и ладить с разными людьми. Фредди не стремилась привлекать к себе внимание и не понимала, зачем некоторые люди так хотят выделиться из толпы. Она сочувствовала тем, кто оказался белой вороной по воле обстоятельств: например, своей однокласснице, прихрамывавшей на одну ногу после перенесенного в детстве полиомиелита, или некоторым женщинам, писавшим в журнал мисс Пэриш, которых общество отторгало только потому, что им не хватило мужчин, ведь, когда они достигли брачного возраста, война лишила их женихов и мужей. Однако зачем намеренно подчеркивать свою непохожесть на других? Она не видела в этом никакого смысла. Ты можешь сохранять независимость суждений, но внешне казаться такой же, как большинство окружающих.

Мама была оригиналкой, и ничего хорошего из этого не вышло. Тесса не похожа на других и ничего не может с этим поделать — такой она родилась, и всю жизнь от этого страдает. Она, возможно, сумела вписаться в этот город — Тесса всегда была космополиткой, беспокойной экзотической перелетной птицей, но Фредди совсем не такая. Ее бледная кожа, в отличие от золотистой кожи сестры, обгорает на солнце, а от жары у нее раскалывается голова.

Она была англичанкой, точнее, незаметно стала ею за годы обучения в школе и жизни в Лондоне, и поэтому, с Тессой или без нее, но она должна вернуться домой. Это было главное открытие, сделанное Фредди во Флоренции: Англия — ее настоящий дом, так же как Италия — дом Тессы, и что бы Фредди ни делала и ни говорила, сестра останется здесь.

Перед вокзалом Санта Мария Новелла один за другим останавливались автомобили, из них вылезали военные в форме и бизнесмены в черных костюмах и шляпах. У мужчин были носы с горбинкой и тонкие губы герцогов Медичи; они стряхивали пылинки со своих пиджаков, пока их шоферы и секретари выгружали багаж. Перед билетными кассами толпились солдаты, школьники, монахини и молодые мамаши, катившие коляски с младенцами по отполированным полам из черного мрамора.

Поскольку Фредди терпеть не могла опаздывать, они пришли на вокзал заранее.

— Пожалуйста, позволь мне обменять твой билет на место в спальном вагоне, — предложила Тесса. — Ты же не можешь сидеть всю дорогу до Парижа.

— Нет, спасибо, — ответила Фредди. — Все в порядке. Очень мило с твоей стороны предложить мне это, но, честное слово, я отлично доберусь и так.

— Тогда, может, купить тебе журнал — почитаешь в пути.

— Не нужно, у меня есть книга. К тому же они все равно все на итальянском. Мне ничего не надо.

— Ну да, — Тесса улыбнулась. — Конечно, нет.

— Мне нужна только ты, — осторожно добавила Фредди.

Тесса кивнула.

— Знаю, дорогая.

— Тебе пора идти. — Фредди посмотрела на часы. — Магазин…

— К черту магазин. Сегодня я опоздаю.

— Нет, Тесса. Прошу тебя, иди. — Фредди попыталась улыбнуться. — Или я расплачусь.

Тесса коротко кивнула. Потом они обнялись, крепко прижавшись друг к другу.

Тесса спросила:

— С тобой все будет в порядке?

— Ну конечно. Ты же знаешь.

— Пиши мне, Фредди.

— Обещаю. И ты тоже пиши почаще, Тесса, — горячо прошептала она.

Тесса развернулась и пошла прочь. Солдаты и бизнесмены расступались в стороны, пропуская ее. Несколько минут Фредди стояла неподвижно, словно окаменев, но потом, повинуясь внезапному импульсу, захотела в последний раз взглянуть на сестру и стала пробиваться через толпу к выходу, пока не оказалась на привокзальной площади. Вот она — шагает по тротуару, потом переходит улицу… Именно такой, в своем травянисто-зеленом платье, Тесса навечно запечатлелась в памяти Фредди. Потом она свернула за угол и скрылась из виду.