Время смеется последним - Дженнифер Иган

Через несколько кварталов они дошли до ночного клуба, ничем не примечательного на вид. Швейцар вяло махнул им рукой. Была уже полночь.

— Хозяева клуба — мои друзья, — прокричала Саша, протискиваясь между телами. Фиолетовый флуоресцирующий свет, музыка, грохочущая в ритме отбойного молотка и столь же благозвучная, — даже на Теда, хотя он был невеликий эксперт по части ночных клубов, повеяло чем-то знакомым до оскомины, но Саша смотрела горящими глазами.

— Дядя Тедди, возьмешь мне коктейль? Вот такой, с зонтиком? — Она ткнула пальцем в соседний столик, на котором стоял бокал с какой-то гадостью, и Тед начал пробираться к барной стойке.

Едва он удалился от племянницы на несколько шагов, у него возникло странное чувство, будто в комнате, где нечем было дышать, приоткрылось окно и струйкой втекает свежий воздух, — с чего бы, спрашивается? Саша путешествует, отрывается в свое удовольствие. Если начистоту, то за эти два года она успела повидать больше, чем он за двадцать. Так почему же ему хочется бежать от нее куда подальше?

Саша потащила его к низкому столику, где Теду пришлось сидеть по-обезьяньи, чуть не упираясь коленями в подбородок. Когда она подносила коктейль с зонтиком к губам, мерцающий фиолетовый свет выхватил бледные полоски шрамов на внутренней стороне ее запястья. Дождавшись, пока она поставит бокал на стол, Тед взял ее за руку и перевернул ладонью вверх. Поняв, куда он смотрит, Саша отдернула руку.

— Это еще дома, — сказала она. — В Лос-Анджелесе.

— Дай посмотрю.

— Нет, — сказала она, и Тед, сам себе удивляясь, перегнулся через стол и схватил ее за обе руки; она вырывалась, но он не отпускал и, видя, что ей больно, даже как будто получал от этого мстительное удовольствие. Только сейчас он заметил у нее на ногтях алый лак: значит, красила уже вечером, перед выходом. Саша больше не сопротивлялась, сидела отвернувшись, пока он разглядывал ее руки в странном холодном свете. Они были все в царапинах и рубцах, как старая исчирканная мебель.

— Это в основном случайно, — сказала Саша. — Одно время я чувствовала себя не очень устойчиво.

— Трудно тебе пришлось. — Ему хотелось услышать от нее: да, трудно.

Но Саша молчала. Наконец она сказала:

— Мне все время казалось, что я вижу своего отца. Это ненормально, да?

— Не знаю.

— В Китае, в Марокко. Просто: сижу, поднимаю глаза, и вдруг — бац, его волосы. Или ноги. Его ноги до сих пор помню, какой они были формы. Или как он откидывал голову, когда смеялся, — помнишь, дядя Тедди? Как он хохотал, аж повизгивал?

— Да, ты сейчас сказала, я тоже вспомнил.

— Я решила, что он за мной следит, — продолжала Саша. — Хочет убедиться, что у меня все в порядке. А иногда мне казалось, что он меня потерял, и становилось страшно. — Тед отпустил ее руки, она сложила их на коленях. — Я думала: наверное, он вычислил меня по цвету волос. А теперь, видишь, они у меня даже не рыжие.

— Но я же тебя узнал.

— Да. — Она приблизила к нему бледное, словно заострившееся от ожидания лицо и спросила: — Дядя Тедди, а что ты тут делаешь?

Он страшился этого вопроса, но ответ соскользнул легко, как вареное мясо с кости.

— Я приехал смотреть на картины, — сказал он. — На скульптуры. Думать об искусстве.

Вот так. И сразу спокойно и легко. Он ехал не ради Саши, это точно.

— Об искусстве.

— Ну да. Искусство — это дело всей моей жизни. — Он улыбнулся, вспомнив сегодняшних Орфея с Эвридикой. — Любимое дело.

Что-то отпустило в Сашином лице, будто с нее только что сняли груз, из-за которого она сидела вся сжавшись в кулак.

— А я думала, ты приехал искать меня, — сказала она.

Тед смотрел на нее молча, спокойно, со стороны.

Саша достала «Мальборо», закурила. Сделав две затяжки, расплющила сигарету и сказала:

— Пошли танцевать. — Она встала тяжеловато, словно замедленно. — Идем, дядя Тедди! — И потянула его в середину зала, в гущу тел, перемешанных так тесно, что Теда сковала неожиданная робость, он даже уперся и не хотел идти, но Саша все-таки вытащила его, и вскоре он почувствовал себя подвешенным среди других танцующих. Сколько лет прошло с тех пор, как он танцевал в ночном клубе? Пятнадцать? Больше? По-медвежьи неуклюжий в своем профессорском твиде, Тед начал неуверенно двигаться — перетаптываться на месте в неком подобии танца, — пока не заметил, что Саша стоит неподвижно, наблюдает за ним. Потом она шагнула к Теду, обвила его длинными руками и прижалась к нему, так что он почувствовал ее сразу всю, весь рост и вес — весьма скромный, впрочем, — этой новой Саши, его когда-то маленькой, а теперь взрослой племянницы, и от необратимости этих изменений Теду сделалось тоскливо, горло болезненно сжалось, и защипало в носу. Он приник к Саше. Но ее уже не было, той маленькой девочки. Она сбежала с пылким мальчиком, который в нее влюбился.

Саша наконец отстранилась от него.

— Подожди, — сказала она, не глядя ему в глаза. — Я сейчас вернусь.

Сбитый с толку, Тед некоторое время потоптался среди танцующих итальянцев, но вскоре почувствовал себя совсем уже по-дурацки и отошел в сторону. Потом двинулся по кругу. Саша говорила, что у нее в клубе друзья, — может, она с ними заболталась? Или вышла на улицу, на свежий воздух? Теду было тревожно и немного туманно от выпитого, и он заказал себе стакан минералки. И лишь сунув руку в карман за бумажником и ничего не найдя, он понял, что Саша его обокрала.

Веки слипались, но солнце било в глаза, и спать дальше не получалось: он забыл опустить жалюзи. К тому времени, когда Тед добрался до постели, было пять утра — до этого он несколько часов беспомощно кружил по городу в поисках полицейского участка; потом излагал свою печальную историю (умолчав, впрочем, о том, кем ему приходится воровка) дежурному в участке, парню с сальными волосами и полнейшим безразличием ко всем и вся; потом пожилые супруги, с которыми он познакомился там же, в участке (у них украли паспорта на пароме «Амальфи-Неаполь»), предложили Теду подвезти его до отеля — что ему, собственно, и требовалось.

Тед поднялся с кровати, прислушался: голова гудит, сердце колотится. На тумбочке куча сообщений о телефонных звонках, на плохом английском, рукой гостиничного дежурного: пять штук от Бет, три от Сьюзен и два от Альфреда — его команда опять проиграла. Тед их просмотрел вполглаза. Принял душ, оделся, бриться не стал. Подошел к мини-бару, налил водки, выпил. Достал из сейфа еще одну кредитку и несколько банкнот. Он знал, что должен найти Сашу сегодня, сейчас, и когда он это понял — не в какой-то конкретный момент, просто понял, — вчерашнее отлынивание тут же обернулось железной решимостью. Были другие срочные дела — позвонить Бет, позвонить Сьюзен, позавтракать, но сейчас обо всем этом не могло быть и речи. Он должен ее найти.

Вот только где? Обдумывая этот вопрос, Тед выпил в вестибюле три эспрессо подряд — водка с кофеином сошлись у него в мозгу настороженно, как бойцовские рыбки. Где искать Сашу в этом огромном зловонном городе? Вернуться к намеченной, но не реализованной тактике — опрашивать юных оболтусов на вокзалах и в хостелах? Нет, нет. Поздно заниматься такими глупостями.