Внутри - Евгений Гатальский

одну из спален. Ложусь на кровать, закрываю глаза, заставляю мозг Сэнди считать все последние события сном, который забудется сразу же после пробуждения – по крайней мере я в это верю – и после покидаю тело Сэнди и перемещаюсь к Ривьере.

Он ковыляет к Роллс Ройсу. Садится внутрь и в страхе замирает. На соседнем сидении сидит Тая, в ее руке пистолет. Меня обескураживает тот факт, что Тая смотрит на Ривьеру с пренебрежением, будто бы ожидала увидеть именно его, а не Генри Ашеса.

– Езжай, – говорит она Ривьере.

– Куда?

Тая смеется.

– Твоя машина, тебе решать.

Но мы-то с Ином знаем, что Ривьера выберет нужный нам маршрут.

Я пробираюсь в голову лже-Ашеса. Если раньше я боролся с гнилостном потоком его сознаний, то сейчас эта борьба длится меньше одной секунды, становится для меня чем-то вроде моргания для живого человека. Я воспроизвожу последний путь Олега Ривника. Затем приоткрываю дверь машины, убеждаю Ривьеру, что с приоткрытой дверью будет проще сбежать, после чего покидаю его голову.

– Все сделал? – спрашивает Тая.

Я киваю головой, затем понимаю, что при управлении чужим телом невозможно видеть мертвецов, поэтому вновь поселяюсь в тело Ривьеры, чтобы ответить его ртом.

– Да.

Затем спрашиваю:

– Он придет по расписанию?

– Не переживай, он всегда приходит по расписанию.

– И можно еще вопрос… – Я хочу спросить Таю о ее равнодушии к тому факту, что вместо Генри Ашеса она видит перед собой Ривьеру.

– Я знаю, что ты хочешь спросить… Не сейчас… Освободи, пожалуйста, тело.

Я подчиняюсь, смотрю на Ривьеру со стороны, вижу на его лице небольшое потрясение. Я вновь залезаю в его голову, но без цели управлять его телом, просто хочу знать, о чем он думает, и понимаю, что он действительно следует по заложенному мною в его голову маршруту и что момент, когда я переговаривался с Таей, воспринимается его искусственно состарившимся мозгом как легкий Альцгеймер.

– Ривьера.

– Да?

– Знаешь, чем заряжен этот пистолет? – спрашивает Тая и прислоняет дуло пистолета к его виску.

Мое нутро подрагивает от участившегося пульса Ривьеры.

– Патронами, наверное, – отвечает рот, которым я не управляю.

– Правильно. А ты знаешь, какими именно патронами он заряжен?

На дуло пистолета падает капелька пота.

– Думаю, боевыми.

– Тоже правильный ответ, но, откровенно говоря, это не совсем то, что я хочу услышать. Подумай еще разок.

Лишь спустя два поворота до Ривьеры доходит.

– Там патроны от моего пистолета?

Тая улыбается.

– Ты пытался убить мою девушку холостыми патронами. Пока я жила в твоем доме и терпела твои насилия, я поменяла патроны в твоем пистолете и даже не спрашивай, как мне это удалось.

Ривьера об этом и не спрашивает. Он спрашивает о том же, о чем хочу спросить я.

– Эта художница – твоя девушка?

Тая не отвечает, смотрит Ривьере прямо в глаза, смотрит несколько игриво. Я понимаю, что она смотрит не на Ривьеру, а на меня. Хочет увидеть мою реакцию.

Но я не знаю как реагировать.

Тая вертит пистолет в руке, вертит небрежно, прямо как ребенок. В голове Ривьеры созревает мысль выпрыгнуть из машины прямо сейчас. Я решаю вновь управлять его телом. Говорю Тае всего одну фразу.

– Ин. Пора.

После вылетаю из головы Ривьеры, затем опять – да, я не собираюсь оставлять его в покое – влетаю обратно, чтобы со стороны почувствовать страх, ползущий от его желудка прямо ко рту.

Тая кивает мне головой, вернее, кивает Ривьере, а Ривьера, понятное дело, не понимает ее кивков. Он хочет спровоцировать Таю на выстрел, в его голове смешиваются различные оскорбления – откровенно говоря, они все уровня старшеклассников – но Ривьера не успевает выбрать самое цепляющее из оскорблений, потому что Тая спрашивает:

– Хочешь есть?

Это не входило в наши с Ином планы.

Почему-то мне становится страшно. Именно мне, не Ривьере. К марширующему в его организме страху я уже привык.

А Ривьера после этого вопроса окончательно убеждается, что Тая сошла с ума.

– Ты когда меня убьешь? – устало спрашивает он.

И тут же орет от боли. Кровь хлещет из уже прострелянной ранее ноги. Я вспоминаю одно из первых свиданий с Клэр, когда она уронила кольцо на две фаланги в стакан с томатным соком. Ривьера вопит, но умудряется управлять машиной. Впервые на моей памяти лицо Таи приобретает звериный оскал.

– Ответ неверный. Пробуем еще раз. Хочешь есть?

Мысли Ривьеры мечутся в беспорядке. Он наконец-то осознает, что его убьют не сразу, а будут мучить, и это осознание, хоть я и не живодер, поднимает мне настроение.

Роллс Ройс едет теперь вдоль трамвайных путей. Я перемещаюсь на север, вижу, что трамвай приближается, что нас разделяют жалкие пятьсот метров. Я возвращаюсь в голову Ривьеры, к его болевому шоку, перебивающему всегда усиливающиеся страхи.

– Ты издеваешься? – спрашивает он у Таи.

Третья пуля. В ту же рану. Ривьера теряет управление, и мне приходится управлять его телом, чтобы не вывалиться из машины раньше времени. Сквозь чужую, но от этого не становящуюся менее невыносимой боль я выравниваю Роллс-Ройс, чтобы он шел вдоль трамвайных путей.

– Хочешь есть?

– Нет, – отвечаю, вернее скулю я голосом Ривьеры. Затем вижу вдалеке трамвай, облегченно вздыхаю и, надеюсь, в последний раз покидаю тело Ривьеры.

– Может, съешь что-нибудь?

Ривьера ревет от боли. Рядом со мной появляется Ин. Он очень похож на Кина, но это меня не волнует. Ин – или Кин – улыбается и говорит:

– Добьешь его ты.

Я не успеваю никак отреагировать, потому что Ривьера отвечает на вопрос Таи – которая, несмотря на отсутствие в своем теле Ина или меня, уверенно держит пистолет.

– Шлюха. Зря я о тебе заботился.

Мы с Ином потрясенно наблюдаем, как Тая кричит:

– Твое насилие – по-твоему, это забота?

Ривьера не успевает ответить – Тая выпускает весь магазин ему в пах, после чего Ривьера вываливается из машины на трамвайные пути. Мы с Ином смотрим, как Тая пересаживается на водительское сидение и разворачивает Роллс Ройс в обратную сторону, и только потом синхронно перемещаемся к Ривьере.

Тот с надеждой смотрит на приближающийся трамвай. Затем его осеняет, он хрипит:

– Неужели Ривник?

Трамвай обрывает его стоны – ноги оказываются по одну сторону трамвая, голова – по другую. С режущим уши скрипом трамвай тормозит, но проезжает сквозь нас с Ином, а в это же время Ин смотрит на меня и говорит:

– Сейчас ты узнаешь всю правду.

Я машу пальцем и говорю:

– Для начала я хочу тебя видеть таким, каким ты был при жизни.