Безумие Дэниела О'Холигена - Питер Уэйр

— Наша ситуация была по меньшей мере сомнительной, — подхватил рассказ Зеленый Рыцарь, пока Туд Кнутсен раскуривал трубку, а Креспен доставал перо и пергамент для записи притчи.

— Вряд ли короля Филиппа убедила ваша демонстрация возможностей метательной машины, — предположил Дэниел.

— Боже упаси, — Креспен поежился при воспоминании. — Как только Евдоксия исчезла в пространстве, огромное облако ревущей французской солдатни помчалось на нас через долину Сака, нимало не думая, как мы понимали, в своих неистовых сердцах о нашем благополучии. Своим внутренним взором я увидел застенки инквизиции, ярость Филиппа Валуа, собственную роль в разрушении его механистической надежды на спасение Франции, не говоря уже о сожжении арбалетчиков и катапультировании в вечность его любимой пророчицы.

— Ты дрожал как осиновый лист, — самодовольно вспомнил Зеленый Рыцарь.

Креспен окинул его испепеляющим взглядом:

— Я бесстрастно поднялся с земли и меньше чем на расстоянии вытянутой руки от того места, где только что лежал, увидел монокль Евдоксии! Я сунул его в плащ и хладнокровно задумался над побегом.

— Ерунда, — настаивал сэр Берсилак, — ты пребывал в полнейшей панике. Это я заметил линзу, помог тебе подняться, а потом посадил тебя на Зеленого коня, который так быстро вывез нас с поля, что к вечеру преследование французов вспоминалось как дурной сон.

— Моей первейшей задачей, — сказал Креспен, вновь перехватив нить рассказа у Зеленого Рыцаря, — было избежать англичан, которые убили бы меня как француза, и французов, которые убили бы меня как предателя. О маскировке не могло быть и речи. Даже если бы я скрыл свою личность, чрезмерная зелень моего компаньона и его коня делала этот шаг непрактичным.

— В лесистой местности, — обиженно перебил его Зеленый Рыцарь, — я нахожусь в таком цветовом равновесии с окружающей средой, что могу укрыться там навеки.

Креспен закатил глаза:

— Не желая провести остаток жизни, хоронясь в кустах, я стал прикидывать, как бы проскользнуть через вражескую территорию и укрыться на побережье. Я просчитал дюжину вариантов, однако наша судьба перекочевала в благородные руки короля Филиппа, чье отчаяние после разрушения моего метательного левиафана было абсолютным. Оставив всякую надежду среди обломков могучей военной машины, король Валуа бросил свою империю на волю Фортуны и немедленно двинул армию к городу Креси, где Эдуард расположил войска на господствующих высотах.

В угасающем свете августовских сумерек Филипп занял склон возле Креси и, воодушевляя свои полки громогласными фанфарами, бросил благородных рыцарей, измученных солдат и прочие ошметки армии на стрелы лучников Эдуарда. Лишенные плана и предусмотрительности смертельные атаки не прекращались до самой ночи, когда солдаты Эдуарда поднялись из своих укрытий и с воплями понеслись вниз, размахивая саблями и булавами. Быстрее, чем об этом можно рассказать, четыре тысячи французских трупов полегли на этом склоне, и в нарастающем ужасе смертельной темноты я вынужден был бежать.

— Со мной. На Зеленом коне, — вставил сэр Берсилак, не желая совсем потеряться в повествовании. — И не забудь рассказать об Уэльсском убийце. Я спас Креспену жизнь, Дэниел.

— Это правда, — согласился Креспен. — Наутро после Креси я решил, что предложение Берсилака укрыться в его часовне в Англии дает мне справедливую надежду, и мы украдкой двинулись в Сак, где, перед тем как отправиться на чужбину, я хотел проститься с родителями. Не доехав лиги до деревни, мы остановились возле ручья и спешились, дабы Зеленый конь и мы сами могли утолить жажду.

Но когда приблизился момент его славы, Зеленый Рыцарь не сумел доверить рассказ кому-то другому.

— Когда Креспен приблизил губы к воде, я заметил вдруг какого-то оборванца с зажатым в руке кинжалом, готового прыгнуть сверху с кедровых ветвей. Это был наемный убийца из армии Эдуарда, как и все они — создание непомерной свирепости, нападающее на всех, кто ему встретится. Они не отличали друга от врага, и по этой причине приходилось, посылая их в сражение, с великим тщанием настраивать, ибо они имели склонность мгновенно прорубать кровавую просеку в любой одушевленной материи на своем пути.

И вот этот дьявол готов прыгнуть с дерева на Креспена, а я слишком далеко, чтобы помешать ему это сделать, и поэтому я крикнул: «Хоп! Хоп! Сиди смирно, Денис!» — и запел: «Боже, храни Уэльс», и тогда притаившийся простофиля патриотически стукнул себя кулаком в грудь, проткнув ее, сам того не ожидая, кинжалом. Смерть настигла его мгновенно, и он упал в ручей, окатив Креспена фонтаном крови. Тебе бы это понравилось, Дэниел! Помнишь, когда мы…