Нежность волков - Стеф Пенни

Вскоре Муди извиняется и выходит из-за стола, Паркер тоже встает и просит разрешения удалиться. Когда он уходит, я начинаю гадать, что они вдвоем затевают; впрочем, Муди кажется таким изнуренным, что, возможно, действительно пошел спать. Насчет Паркера я не так уверена. Надеюсь, он явит какое-нибудь непостижимое чудо дедукции, только пока и предположить не могу, какое именно. Стюарт предлагает Несбиту проводить меня в гостиную и что-нибудь выпить. Он говорит, что присоединится к нам через несколько минут, но так, что я немедленно задумываюсь, что он замышляет. Наверное, очень хорошо иметь недоверчивый склад ума, но не могу сказать, чтобы он до сих пор привел меня к каким-либо полезным открытиям.

Несбит наливает два стакана солодового виски и один протягивает мне. Мы чокаемся. Сегодня вечером он был напряжен и чем-то обеспокоен: непрерывно ломал пальцы или барабанил по столешнице. Он почти ничего не ел. Затем перед кофе, извинившись, вышел из-за стола. Стюарт отреагировал на это какой-то безобидной репликой, но взгляд его был суров. Я подумала, что он знает. За столом все время прислуживала Нора, и, хотя я внимательно за ней наблюдала, в ней не было заметно и тени былого напряжения. Теперь, когда Стюарт вернулся, она кажется куда более покорной, совсем не раздражительной. Когда минут через десять-пятнадцать Несбит вернулся, его поведение изменилось: движения стали вялыми, глаза сонными. Паркер и Муди никак не показали, что заметили перемену.

Я подхожу к окну и приоткрываю занавеску. Снег не падает, но на несколько дюймов покрывает землю.

— Как вы думаете, будет еще снегопад, мистер Несбит?

— Не буду утверждать, что хорошо разбираюсь в здешней погоде, но это вполне вероятно, не правда ли?

— Хотелось бы только знать, когда мы снова отправимся в путь. Если мы хотим продолжить поиски…

— Ах, конечно. Не лучшее время года для подобных мероприятий.

Похоже, ему совершенно безразлична судьба моего сына, предоставленного самому себе в этой глуши. А возможно, он просто жестче, чем мне казалось.

— Ужасные здесь места. Идеально подходят для каторжников. Я всегда удивлялся, зачем их посылают в Тасманию, место, насколько я могу судить, вполне приятное. Что-то вроде Озерного края.

— Но здесь места недостаточно изолированы. И не так далеки от дома.

— Мне они кажутся вполне изолированными. Знаете, несколько лет назад кучка работников — думаю, иностранцев — попыталась сбежать из Лосиной фактории. В январе! Конечно, все они сгинули бесследно. Насмерть замерзли неизвестно где, несчастные ублюдки. — Он горько усмехается. — Простите мой язык, миссис Росс. Я так давно не был в обществе леди, что совсем забыл, как следует разговаривать.

Я возражаю: что-то вроде того, что и похуже слышала.

Он окидывает меня изучающим взглядом, какие мне совсем не по душе. Сегодня он не пьян, но зрачки у него очень маленькие, это заметно даже в тусклом свете. Руки его успокоились и лежат теперь расслабленно и умиротворенно. Мне известно, что это значит.

— Исчезли, вы говорите? Какой ужас.

— Да. Не стоит слишком расстраиваться — я же сказал, что они были иностранцами. Немчурой или кем-то вроде того.

— Вы не любите иностранцев?

— Не особенно. Даждь нам днесь шотландца.

— Как мистер Стюарт?

— Вот именно. Как мистер Стюарт.

Я осушаю свой стакан. Только для куражу, но лучше, чем совсем ничего.

Когда входит Стюарт, лицо у меня пылает от выпитого, но голова по-прежнему ясная. Несбит наливает Стюарту, и несколько минут мы непринужденно болтаем. Затем Стюарт обращается ко мне:

— Я думал о вашем мистере Паркере. Знаете, просто представить себе не могу, как это сразу не вспомнил его имя, но ведь прошло столько лет. Расскажите, как вы с ним познакомились?

— Мы встретились совсем недавно. Он был в Колфилде, и когда нам понадобился проводник, кто-то его посоветовал.

— Так вы не слишком хорошо его знаете?

— Не особенно. А что?

На лице Стюарта появляется улыбка человека, готового поделиться интересной новостью.

— О-о… Это довольно колоритная личность, во всяком случае, был таким прежде. Произошли некие события на Прозрачном озере… Скажем так, некоторые из наших перевозчиков весьма необузданны, и… он был именно таков.

— Как интересно! Продолжайте. — Я улыбаюсь, будто рада посплетничать.

— На самом деле не так уж интересно. Все было довольно скверно. Уильям, когда был помоложе, чуть что, сразу лез в драку. Мы вместе отправились в поход — я говорю, больше пятнадцати лет прошло, вы же понимаете, — зимний поход. С нами были и другие, но… это был тяжелый поход, и все время назревали конфликты. То ли продолжать, то ли возвращаться, в таком духе. Провизия на исходе и тому подобное. Как бы то ни было, дошло до драки.

— До драки! Господи помилуй! — Я наклоняюсь в кресле, подбадривающе ему улыбаясь.

— Вы помните его слова, и действительно он оставил мне кое-что на память.

Стюарт закатывает левый рукав. По его предплечью спускается длинный белый шрам в добрые четверть дюйма шириной.

В моем изумлении нет ни малейшего притворства.

— Иногда дашь этим полукровкам полбутылки рома, и в них просыпается дьявол. Мы повздорили. И он кинулся на меня с ножом. Бог знает где, в самой глуши — это не шутки, я вас уверяю.

Он снова опускает рукав. Я не знаю, что и сказать.

— Простите, может, я не должен был вам показывать. Иным леди становится не по себе при виде шрамов.